…И я думал об этом вопросе, когда
нашел в речи русского зоолога профессора Кесслера, произнесенной на
сьезде русских естествоиспытателей в 1880 году, новое, превосходное
понимание борьбы за существование. Взаимная помощь, - говорил он, -
такой же естественный закон, как и взаимная борьба; но для
прогрессивного развития вида первая несравненно важнее второй. Эта
мысль, которую, к сожалению, Кесслер доказывал в своей речи лишь весьма
немногими фактами, явилась для меня ключом ко всей задаче - Из книги:
П.А. Кропоткин. Записки революционера (впервые 1899 англ. изд., 1902 -
русское)
***
...познакомившись с лекцией «О законе
Взаимопомощи», прочитанной, на съезде русских естествоиспытателей в
январе 1880 года профессором Кесслером, бывшим деканом С.-Петербургского
университета, я увидал, что она проливает новый свет на весь этот
вопрос. По мнению Кесслера, помимо закона Взаимной Борьбы, в природе
существует еще закон Взаимной Помощи, который для успешности борьбы за
жизнь, и в особенности для прогрессивной эволюции видов играет гораздо
более важную роль, чем закон Взаимной Борьбы. Это предположение,
которое, в действительности, явилось лишь дальнейшим развитием идей,
высказанных самим Дарвином в его «Происхождении человека», казалось
настолько правильным и имеющим такое громадное значение что, с тех пор,
как я познакомился с ним (в 1883 году), я начал собирать материалы для
дальнейшего развития этой идеи, которой Кесслер лишь слегка коснулся в
своей речи и которой он не успел развить, так как умер в 1881 году.
Лишь в одном пункте я не мог вполне согласиться со взглядами Кесслера.
Он упоминал о «родительских чувствах» и заботах о потомстве (см. ниже
главу I), как об источнике взаимного расположения животных друг к другу.
Но я думаю, что определение того, насколько эти два чувства
действительно содействовали развитию общительных инстинктов среди
животных и насколько другие инстинкты действовали в том же направлении, —
составляет особливый, очень сложный вопрос, на который мы теперь едва
ли в состоянии ответить. Лишь после того, когда мы хорошо установим
самые факты взаимопомощи среди различных классов животных и их важность
для эволюции, сможем мы отделить, что принадлежит в эволюции общительных
инстинктов родительским чувствам, и чт — самой общительности; причем
происхождения последней, очевидно, придется искать в самых ранних
стадиях эволюции животного мира, — быть может, даже в «колониальных
стадиях» [Я имею здесь в виду те стадии, когда самые низшие животные,
вроде Volvox globator, или Сальп, соединяются в группы. См. о
колониальных стадиях: Огюста Конта, очерк биологии в «Politique
positive», где он резюмирует свою «Philosophie positive»: «Основы
Биологии» Спенсера и особенно сочинение «Животные Колонии», Перье
(Perrier)].
Вследствие этого, я обратил главное внимание на
установку, прежде всего, важности Взаимной Помощи как фактора эволюции,
оставляя дальнейшим исследователям задачу о происхождении инстинктов
Взаимной Помощи в природе. - Из книги: П.А. Кропоткин. Взаимная помощь
как фактор эволюции (впервые 1902 англ. изд., 1907 - 1920 русские
прижизненные редакции)
...В течение 1872—1886 годов было напечатано несколько крупных работ
относительно смышлености и умственной жизни животных...и книга Луи
Бюхнера, «Liebe und Liebes — Leben in der Thierwelt»...Что же касается
до работы Бюхнера, то хотя она наводит на размышления о роли
Взаимопомощи в природе и богата фактами, я не могу согласиться с ее
руководящей идеей. Книга начинается гимном Любви, и почти все ее примеры
являются попыткой доказать существование любви и симпатии между
животными. Но — свести общительность животных к любви и симпатии, значит
сузить ее всеобщность и ее значение, — точно так же, как людская этика,
основанная на любви и личной симпатии, ведет лишь к сужению понятия о
нравственном чувстве в целом. Я вовсе не руковожусь любовью к хозяину
данного дома, — которого я часто совершенно не знаю, — когда, увидав его
дом в огне, я схватываю ведро с водой и бегу к его дому, хотя бы
нисколько не боялся за свой: мною руководит более широкое, хотя и более
неопределенное чувство, вернее инстинкт, общечеловеческой солидарности,
т.е. круговой поруки между всеми людьми, и общежительности. То же самое
наблюдается и среди животных. Не любовь, и даже не симпатия (понимаемые в
истинном значении этих слов), побуждают стадо жвачных или лошадей
образовать круг, с целью защиты от нападения волков; вовсе не любовь
заставляет волков соединяться в своры для охоты, точно так же не любовь
заставляет ягнят или котят предаваться играм, и не любовь сводит вместе
осенние выводки птиц, которые проводят вместе целые дни почти всю осень;
и наконец нельзя приписать ни любви, ни личной симпатии то
обстоятельство, что многие тысячи косуль, разбросанных по территории,
пространством равняющейся Франции, собираются в десятки отдельных стад,
которые все направляются к известному пункту, с целью переплыть там
реку.
Во всех этих случаях главную роль играет чувство несравненно более
широкое, чем любовь или личная симпатия; — здесь выступает инстинкт
общительности, который медленно развивался среди животных и людей в
течение чрезвычайно долгого периода эволюции, с самых ранних ее стадий и
который научил в равной степени животных и людей сознавать ту силу,
которую они приобретают, практикуя взаимную помощь и поддержку, и
сознавать удовольствия, которые можно найти в общественной жизни.
Важность этого различия будет легко оценена всяким, кто изучает
психологию животных, а тем более — людскую этику. Любовь, симпатия и
самопожертвование, конечно, играют громадную роль в прогрессивном
развитии наших нравственных чувств. Но общество, в человечестве,
зиждется вовсе не на любви и даже не на симпатии. Оно зиждется на
сознании — хотя бы инстинктивном, — человеческой солидарности, взаимной
зависимости людей. Оно зиждется на бессознательном или полуосознанном
признании силы, заимствуемой каждым человеком из общей практики
взаимопомощи; на тесной зависимости счастья каждой личности от счастья
всех, и на чувстве справедливости или беспристрастия, которое вынуждает
индивидуума рассматривать права каждого другого, как равные его
собственным правам. Но этот вопрос выходит за пределы настоящего труда, и
я ограничусь лишь указанием на мою лекцию «Справедливость и
нравственность», которая была ответом на «Этику» Гёксли и в которой я
коснулся этого вопроса с большей подробностью. См. также первые главы
моей работы об этике, появившиеся недавно в «Nineteent Century»: «Задачи
этики» и «Нравственность природы».
П.А. Кропоткин. Взаимная помощь как фактор эволюции. С.-Петербург: Товарищество «Знание», 1907
vk.com/doc84086247_489038057 издание 2007
...Из русских же переводов только один, вышедший в 1907 году в
издательстве «Знание», был полный, и я, кроме того, внес в него, на
основании новых работ, несколько новых Приложений, — частью о взаимной
помощи среди животных и частью об общинном землевладении в Англии и
Швейцарии.
П.А. Кропоткин. Взаимная помощь среди животных и
людей как двигатель прогресса. - Пер. с англ. В.П. Батуринского под ред.
автора. Предисловие: П. Кропоткин. Дмитров. Март 1920 -. М.: Голос
труда, 1922. XIII, 342с.
Предисловие автора
Лекция Справедливость и нравственность была впервые прочитана мною в
Анкотском Братстве в Манчестере перед аудиторией, состоявшей большей
частью из рабочих, а также из небольшого числа людей, принимавших
участие в рабочем движении. В этом братстве каждый год во время зимы
читались, по воскресеньям, содержательные лекции; так что, держась
общедоступного изложения, перед этими слушателями можно было разбирать
самые серьезные вопросы. Когда именно я читал эту лекцию, я не могу в
точности определить. Знаю только, что это было вскоре после того, как
известный дарвинист профессор Гексли - главный распространитель мыслей
Дарвина в Англии - прочел в начале 1888 года в Оксфордском университете
лекцию, удивившую всех его друзей, так как он доказывал в ней, в
противоположность Дарвину, что нравственность в человеке не может иметь
естественного происхождения: что природа учит человека только злу.
Лекция Гексли, напечатанная в журнале Nineteenth Century в февральском
номере 1888 года и вскоре затем появившаяся брошюрой, вызвала всеобщее
удивление, и произведенное ею впечатление еще не улеглось, когда я
готовил свою лекцию о природном происхождении нравственности. Года два
или три спустя я прочел ту же лекцию в Лондонском Этическом обществе,
слегка дополнив ее в той части, где я говорил о справедливости. Так как у
меня сохранились написанные по-английски подробные конспекты, а частями
и самый текст Анкотской лекции, а также и дополнения к ней для
Этического общества, то я написал ее по-русски и теперь издаю этот
текст. За последние тридцать лет я все время, хотя и с перерывами,
возвращался к учениям о нравственности, и теперь мог бы сильно развить
некоторые из высказанных здесь взглядов, но я решил сохранить лекцию в
том виде, как она была приготовлена для Анкотской аудитории, и только
дополнил ее тем, что было написано для лекции в Этическом обществе
П.К. Дмитров. Январь 1920 г.
Петр Кропоткин. Справедливость и нравственность
web.archive.org/web/20171122065102/http://
www.kirsoft.com.ru/freedom/KSNews_601.htm