| 
| 
Сынишка мой, -
Он грустным взглядом в мать
И вовсе не шалун,
Но тут опять
В который раз нарушил мой запрет.
Его я шлепнул и отправил спать,
На сон грядущий не поцеловав.
Я был суров, я был неправ;
Но я не мать,
А матери давно уж нет!
Немного погодя,
Встревожась, я поднялся убедиться,
Уснул он или нет.
Он спал - и глубоко дышал во сне,
Но были влажны длинные ресницы.
Я влагу их губами осушил -
И сам не прослезился еле:
На столике, придвинутом к постели,
Малыш мой перед сном расположил
Все, что могло его утешить в горе:
Узорный камень, найденный у моря,
Шесть раковин, кусок стекла,
Обкатанный волной, коробку фишек,
Подснежник в склянке, пару шишек, -
Устроив так, чтобы рука могла
Ласкать сокровища свои...
- О Боже! -
Воскликнул я, - когда мы все заснем
И больше раздражать тебя не сможем,
Тогда припомни, что служило нам
Игрушками, какой бесценный хлам
Нас утешал на этом свете, -
И гнев на неразумных удержи,
И улыбнись, и как отец скажи:
Я их прощу,
Они ведь только дети.
КОВЕНТРИ ПАТМОР `ИГРУШКИ`
Перевод Г. Кружкова
|
|
