Стерва

Проходили ли вы когда-нибудь морозным зимним вече­ ром возле Казанского собора? Неправда ли - потрясающее" зрелище? В ярком свете прожекторов, прорезающих тьму, искрятся и танцуют под хрупкую зимнюю музыку тысячи, миллионы, нет - миллиарды снежинок. Веточки деревьев и кустов покрывают тоненькие острые иголочки инея, снег хру­ стит под ногами, мороз покалывает щеки. Но Валя не замечала этого. Выйдя на Невский проспект, она легко и привычно лави­ ровала между людьми, сосредоточенно размышляя о том, что ей нужно купить в магазине. Сейчас она сядет в метро, потом - в универсам за продуктами, затем - на автобус и домой. Приготовит себе ужин, съест его в одиночестве, посмотрит телевизор, ляжет в постель... Ну и, конечно, опять будет долго плакать, прежде чем заснет. И так - каждый день. Нет, ну конечно, она пыталась это изменить, но это никогда не удава­ лось. завертелся из стороны в сторону.

Как только ей казалось, что наконец-то, она не одна, что она счастлива - как тут же случалось что-то, и все ломалось, рушилось, исчезало... И после - было еще больнее, еще хуже; наступающее чувство пустоты каждый раз оказывалось в несколько раз больше, сильнее, чем было до этого. В последний раз оно выросло до таких угрожающих размеров, что уже готово было поглотить Валю целиком Но она была сильной, и решила, что никогда больше не позволит никому себя обидеть. Она была слишком доверчивой, слишком открытой: если люби­ ла - то искренне и честно, если верила - то всей душой, если отдавалась - то целиком. Но это было давно, очень давно. После того ее решения жизнь Вали сильно поменялась. Да, это в некоторой степени помогло - она действительно оградила себя от переживаний, от боли, от разочарований и расстава­ ний. Она ожесточилась, никому больше не доверяла, научилась пользоваться людьми, и бросать их, когда они становились ей не нужны, и уже никому не открывала свое сердце. Она стала той, которую называют стервой. Да она стала стервой. Но это было своеобразное средство самозащиты - она стала ко всем относиться настороженно, так как слишком часто люди пользо­ вались ее доверчивостью. Она закрыла свое сердце на боль­ шой стальной замок, так как не хотела больше чувствовать себя ненужной, брошенной игрушкой. Став стервой, она дей­ ствительно избавилась от всего этого, но она так и не смогла избавиться от самого ужасного - от пустоты. От одиночества Снегопад усилился. Снег теперь валил большими пушистыми хло­пьями, ветер дул прямо в лицо. Валентина натянула капюшон еще ниже, закрывая лицо. Она почти ничего не видела, опустив голову вниз, она смотрела только под ноги. Ей было не до Казанского собора и не до снежинок, так красиво кружащихся в свете прожек­торов. Валя совсем замерзла и прибавила шагу, как вдруг на всей скорости на кого-то налетела, поскользнулась, и, падая, увлекла его за собой. "С вами все э порядке?" - обеспокоено спросила Валя, чувствуя себя немного виноватой из-за случившегося. Но вместо ответа она услышала смех. Рассердившись, обозленная Валя попыталась встать, но, не удержалась и опять свалилась в сугроб. Это вызвало новый взрыв веселого смеха незнакомца Неожиданно для себя Валентина обнаружила, что тоже смеется.

На следующий день Максим ждал ее там же. Она была так хороша - под этим своим нелепым капюшоном, вся замер­ зшая, с покрасневшими щеками, смущенной улыбкой... Он хотел увидеть ее снова. Вчера она так быстро убежала, он даже не успел спросить, как ее зовут. "Вот глупость, - подумал Максим, - вроде уже взрослый мужчина, а волнуюсь сейчас как ребенок. Ну где же она?"

Валя увидела его издалека и сразу же узнала. Да и могла ли она не узнать эту улыбку, этот глубокий смущающий взгляд, красивые волосы... Валя посмотрела по сторонам в поисках пути к отступлению. Но было уже поздно - он ее заметил

Максим возвращался домой Он был в недоумении: откуда столько холода и презрения? Что ее так раздражает? Что он сделал не так? Нужно попробовать еще раз.

"А он оказался настойчивым", - подумала Валя после очередной "случайной" встречи Что же ей делать? Обычно после такого приема все отступали, что же еще придумать? А придумать нужно обязательно, иначе скоро она сломается, и тогда случиться непоправимое - она опять может окунуться в этот страшный, опасный и очень увлекательный мир чувств и .переживаний, которого она так долго сторонилась. Нет. она не должна этого допустить.

Прохладным июньским вечером Валя спустилась к подру­ге жившей этажом ниже. Она дружила с Иркой давно, еще с детства Они всегда были неразлучны. - Привет! Можно к тебе в гости? - Конечно, проходи. Ой, ты с шампанским! Как здорово. По какому случаю будем пить? - спросила всегда веселая Ира, проходя на кухню - Да вообще-то повода особенно нет. Просто мне так хорошо, я так счастлива, что решила - а почему бы нам с тобой не выпить за то, чтобы так было всегда? Знаешь, до Максима я ведь и не жила как будто. Все, что со мной происхо­дило раньше, сейчас кажется мне таким далеким, расплывча­тым, как будто все это было во сне Завтра исполнится полгода с тех пор, как мы с ним познакомились. Казалось бы - подума­ешь, полгода! А ты знаешь, за эти полгода со мной произошло столько, сколько не происходило за всю жизнь! Эти полгода были для меня самыми счастливыми. Понимаешь, эти полгода я жила¹ У меня сейчас в голове не укладывается - как я могла обходиться без Него, как могла существовать, когда его рядом не было Сейчас я уже не могу себе представить жизни без Максима, ведь он и есть моя жизнь Ты знаешь, это так заме­чательно - ждать его по вечерам! Вот я стою у окна, смотрю во двор и думаю о нем... Представпяю, как он войдет - замерзший и счастливый, как уткнется в мою шею холодными губами, улыбнется и тихо скажет: "Я скучал..." И действительно, вот во двор въезжает его машина, он аккуратно паркуется, я слышу звук захлопываемой дверцы, вижу сверху его красивые, пышные воло­ сы, смотрю, какой быстрой уверенной походкой входит в подъезд... Слышу звук поднимающегося лифта (Ах¹ Почему я так высоко живу'), звонок, и вот - он, мой любимый, мой ненаглядный, мой самый красивый, самый нежный, самый замечательный мужчина на свете¹ Мой Максим! Когда он спросил, как меня зовут, я ответила "Валентина". С того самого момента он всегда звал меня "Тина". Нет, не Валя, как меня звали все остальные, а именно Тина. Он един­ ственный, особенный. Ты знаешь, меня до сих пор бросает в жар от его взгляда, я до сих пор смущаюсь от его улыбки, и по коже приятно пробегают мурашки от любого его, даже самого невинного, прикосновения. Я так счастлива с ним! Один раз, в один из тех чудесных вечеров, которые мы провели с ним вместе, я не выдер­ жала и разрыдалась в его объятиях, от избытка чувств. Сначала он просто утешал меня, а потом незаметно и ненавязчиво вывел на откровенный разговор. Мы разговаривали до утра. Я рассказала ему все. Все о своей жизни, о своих чувствах, о разочарованиях. Рассказала ему о том, как меня обманывали и бросали. Как, с завидным постоянством, разбивались все мои мечты и надежды. О том, как я боялась любить. О том, как стала стервой. Он слушал, в основном, молча, а затем крепко прижал меня к себе и сказал: "Не бойся, малыш! Я никогда не сделаю тебе больно, никогда Я обещаю, я никогда тебя не брошу Мы всегда будем вместе." Это было потрясающе, подружка, просто потрясающе! Я так люблю его! Сегодня он приедет ко мне. Я счастлива! - Господи. Валя! Я вот слушаю тебя и не перестаю удивляться - ты так изменилась! Просто расцвела. Я так рада за тебя, дорогая... Вот и шампанское уже почти закончилось. Может, по сигаретке? Они вышли на лестницу и спустились в пролет между этажами к окну, которое выходило на проспект. Уже было поздно, но на улице все еще было светло. Все-таки белые ночи - это здорово! По проспекту шныряли машины. Но Валя смотрела только на небо - заходило солнце, окрашивая его в светло-розовый цвет... - Господи! Боже мой! Валя, смотри сюда . О, боже! Это., этого не может быть¹ Валя перевела взгляд, куда указывала Ира. Внутри что-то опустилось. На проезжей части стоял грузовик, а рядом искореженная, изувеченная машина. Это была машина Максима - старенькая БМВ с неокрашенной дверцей Сомнений не было. Рядом стояли люди, машина "Скорой помощи", ГАИ. Ноги Валентины подкосились, ей стало трудно дышать. - Ира. . Надо спуститься, посмотреть..., - безжизненным голосом проговорила она. - я не могу Мне страшно. - Конечно, Валечка, ты иди наверх, моя квартира открыта Посиди, успокойся. Может там все нормально, не волнуйся... Я сейчас сбегаю, все узнаю, иди Ира уехала вниз на лифте Валя тупо смотрела в окно. Нет, нет, нет! Все хорошо, все нормально, он жив, он не разбился, он не мог разбиться, не мог. Вдруг она увидела носилки. На них неподвижно лежал человек. Это был Максим. Рядом с ним стоял врач, который спокойно и неторопливо его осматривал,.. Господи! Они не торопят­ся, не несут его в машину, не мчатся в больницу¹ Неужели,, неужели это уже бесполезно? "Нет, нет. он не мог умереть...", - твердила Валя, как безумная. Она увидела, как подбежала Ира, как на ходу она что-то кричала. Врач повернулся к ней и что-то ответил. Вдруг Ира упала. "Наверное, ей стало плохо, и она потеряла сознание", - машинально подумала про себя Валя. Это был конец Валя отвернулась, и прислонилась к стене спиной. Максима боль­ше нет. Она одна. Он не сдержал слова, он бросил ее. Как он мог! Ведь он обещал, обещал! Бросил. Она оторвалась от стены и медленно побрела наверх.,.

Ира бежала обратно к дому. Слава Богу, все обошлось¹ Да он просто в рубашке родился - всего лишь пара синяков. Макс хотел сразу встать, но врач настоял, чтобы он. на всякий случай, полежал пять минут. Все-таки удар был очень сильным мало ли что... Бедная Валя, как она, наверное, сейчас пережи­ вает¹ Надо поторопиться, но на этот раз поосторожнее. Туда Ира бежала так быстро, что поскользнулась на влажной траве и упала Надо же было так грохнуться¹ Наверное, теперь синяк будет.

- Валя, Валечка! Он жив! Слышишь, жив! - еще с лестницы закричала Ира. Она стремительно ворвалась на кухню, да так и застыла в дверях Ей вдруг стало очень, очень холодно, от ветра, который дул из открытого настежь окна...