Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье
военнослужащего.
В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический
институт иностранных языков.
Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912.
Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
В небе белую
пену гуси взбили крылом
Ни разбитое блюдце,
ни себя не жалей,
листья-бабочки бьются
в паутине дождей.
Под ночное стаккато
вспоминай, как любил,
капли летних закатов
стынут в гроздьях рябин.
Не оставишь всё прежним -
без тоски погрусти,
серебро не удержит
лист кленовый в горсти.
И прими перемену
и в судьбе, и в былом...
в небе белую пену
гуси взбили крылом.
И гроздья спелые калины до жара солнце раскалило
Ещё не гонит осень лето,
и тень плетёт узор из света,
и гроздья спелые калины
до жара солнце раскалило.
Потом слова и взгляд усталый,
и утром в синеве растает
вчерашний день, косяк гусиный
и то, что у судьбы просили.
Не проживёшь ушедшим маем -
грустим, горюем понимаем,
слеза заката каплей алой
на куст шиповника упала.
Душа не знает, что удержим
мольбой, молчанием, надеждой...
и переплёт оконный крестит
не сумерки, а тех, кто вместе.
Рыжий месяц бородкой прижался к макушке
Час сумерек - отдых короткий,
успей досмотреть свои сны,
пока рыжий месяц бородкой
прижался к макушке сосны.
Когда от бессонницы горькой
сбиваются простыни в ком,
смотри, как на пламени зорьки
сгорает звезда мотыльком.
Пусть время и славится прытью,
а осень любви не по мне...
июль позолоченной нитью
узоры плетёт на стене.
Небо через веток сито цедит в лужи синеву
Мать-и- мачеха в овраге,
грач во фраке - важный лорд,
лист исписанной бумаги
принял нашу грусть на борт.
Накопилась лет усталость,
не смахнуть рукой, как пыль,
а кораблик поднял парус,
покачнулся и поплыл.
Голуби за нами - свитой,
сон январский наяву -
небо через веток сито
цедит в лужи синеву.
Время - это миг, по сути,
встал малыш - старик присел...
а любовь и вёсны крутят
наших судеб карусель.
Шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим
Ушёл февральский день в потёмки,
утешил истиной расхожей,
и шлейфом белая позёмка
тянулась за ночным прохожим.
Качали ветки сумрак вязкий,
где сеял снег фонарь сквозь сито,
твоей душе хотелось сказки,
а не обыденности быта.
Молчали оба и попутно
теней смотрели пантомиму,
и знала ты - проснёшься утром
и смутным сном припомнишь зиму.
Рассветы зазвенят ручьями,
напрасно хмурилась сердито...
и старый клён, скрипя плечами,
дотащит солнце до зенита.
Берёза прятала колени от жёлтых взглядов фонаря
Узоры наносили тени
на холст белёный февраля,
берёза прятала колени
от жёлтых взглядов фонаря.
А ветка клёна через серость
тянула тоненькую нить,
и было грустно, и хотелось
о тёплом лете говорить.
Трамвая скрип, прохожих топот
и поцелуи у перил,
под ореолом солнца тополь
над нами золотой парил.
И поднимался столбик ртутный,
и уносил тоску ночей...
узнал сугроб морозным утром -
в его груди стучит ручей.
А звёздная пыль превращается в хлопья
Закатное солнце окрасило охрой
соседнего дома последний этаж,
без свежего снега сугробы усохли
и портят красивый январский пейзаж.
У окон к пяти появляется вечер,
и тени спешат поудобнее лечь,
сдувает в заснеженном скверике ветер
пылинками звёзды с берёзовых плеч.
В домашнем тепле разговор не торопим,
без грусти припомнится, что утекло,
а звёздная пыль превращается в хлопья
и стайками бабочек бьётся в стекло.
Сугробы к земле прижимаются грудью,
ночные метели поют про любовь...
и утром на белом напишутся судьбы
затейливой вязью глубоких следов.
Белыми нитками снега осень сошьёт вечера
В парке печалится ясень -
сумрак, аллеи пусты,
ворон в монашеской рясе
свитки считает листвы.
Время устало от бега -
всё по часам, как вчера,
белыми нитками снега
осень сошьёт вечера.
В памяти жухлых растений
солнце, дожди, синева,
я по разлукам рассеял
горькие наши слова.
Станешь зимующей птицей -
чувства былые вернём...
знает душа, чем роднится
ветреный март с ноябрём.
Букетик астр в стеклянной вазе
Осветит хмурый день не солнце,
берёза - язычками свеч,
ветрам с утра уже неймётся
стряхнуть листву с кленовых плеч.
Дубы, мерцая старой бронзой,
прозрачность сторожат аллей,
на разговор потянет слёзный -
и укори, и пожалей.
Рябины гроздь на голой ветке
и окна цвета янтаря
дожди рисуют на виньетке
в открытой книге октября.
Букетик астр в стеклянной вазе
хранит тепло любимых рук...
и ты не верь избитой фразе,
что жёлтый - это цвет разлук.
С тобой напишем после запятой
В листве берёзы больше желтизны,
в осенних днях немного новизны,
дожди с утра вечерний сумрак ткут
и цену поднимают на уют.
Поплачься, только в память не неси
больной румянец на щеках осин,
свои печали, голой ветки дрожь,
цветок увядший и чужую ложь.
Когда грустишь со мной поговори,
как капли солнца цедят фонари
и как красив на вид со всех сторон,
отлитый октябрём из бронзы клён.
Дорожки стелет палая листва,
со временем всё станет на места...
с тобой напишем после запятой -
не осень жизни, возраст золотой.
Сусальным золотом берёзы покрыли мокрые аллеи
За улетевшими стрижами
на тёплый юг собрались гуси,
и дождь в осенние скрижали
вписал строку о нашей грусти.
Вставляет утро в рамки окон
свои неброские пейзажи,
печали разошлись по строкам,
надежды остаются блажью.
А журавли, срывая голос,
опять наобещают встречи,
лучом закатным гладиолус
осветит бесконечный вечер.
Мы, как несрезанные розы,
роняя лепестки, сомлели...
сусальным золотом берёзы
покрыли мокрые аллеи.
Мы - две паутинки в осеннем саду
Сложились недели - и август прогнал
нас снова на те же круги,
и жёлтые ветки - последний загар -
на плечи берёзы легли.
А листья на крик журавлиный спешат,
взлетают и падают ниц,
потянется в небо и вспомнит душа -
она из зимующих птиц.
Поплачься - сегодня с судьбой не в ладу,
молчанием нас не трави,
мы - две паутинки в осеннем саду -
спасёмся на ветке любви.
Морщинки печали и наши лета
про чувства угасшие лгут...
монетку луны на удачу ветла
бросает в темнеющий пруд.
Тэги:
поэзия,
лирика
