Крах нечаевского поля

   Куликово поле официально назначено в 19 веке, признано широкой общественностью, утвердилось в ранге веры, и теперь уже не требует документальных и археологических подтверждений. Ложной версии Степана Нечаева в 2020 году исполнилось ровно два века. Расскажу, как её похоронили современные археологи, которым надоело «тянуть пустышку» возле известного памятника, и пошли они в вольный поиск по дорогам, издревле проложенным к устью берёзовой Непрядвы и Дона, нашли место заурядного боя у брода в Татинках, откопали артефакты, определили численность участников тысячи на три бойцов, бурно возликовали, но захоронений не нашли. В сети Интернета и в прочих средствах массовой информации появилась масса сообщений и видеофильмов с подробностями.

  Свершилось главное – похоронена ложная версия Нечаева, но осознание этого исторического факта ещё не пришло. Историки увлеклись изобретением уловок и отговорок настолько, что потеряли самоконтроль и начали «топить» за Татинское поле.

  Вернёмся на два века назад и вспомним текст письма, написанного Степаном Нечаевым тульскому губернатору В.Ф. Васильеву:

  «Приемлю смелость предварить Ваше сиятельство донесением моим, что счастливейшим случаем в жизни моей почту, ежели драгоценный для каждого русского памятник, согласно историческим преданиям сооружён будет в дачах поместья моего, сохраняющего предпочтительно перед другими окрестными название самой битвы, именно при сельце Куликове» ( 9).

  Заметен осторожный подход Степана Дмитриевича, мечтающего о памятнике в своём поместье. Он руководствовался преданиями, а не документами, и вовсе не утверждал, что Куликово Поле находится «при сельце Куликове», которых в России бесчисленное множество. Побуждаемый высокими патриотическими чувствами, энергичный человек подхватил топонимику края, придумал навязчивую версию, которую отстаивал всю жизнь, используя заслуженный авторитет своего рода и высокое должностное положение.

  Степан Нечаев в 1833-м году занял пост обер-прокурора Священного Синода, и слегка подзависший проект продавил у царя. Николай I удовлетворил ходатайство губернатора Васильева в 1836 году и назначил поле битвы у верхней Непрядвы окончательно. На собственных землях помещика, возле бывшей Телятинки, в 15 верстах от собственной Куликовки, 8 сентября 1850 года встал чугунный памятник в виде колонны. Ошибка стала глобальной, когда историки второго ряда приняли место поклонения за непоколебимую истину. Все они шаг за шагом развивали этот поминальный вариант по мере того, как народная память уходила в туман веков. Одновременно происходило обратное переименование старых топонимов у нижней, у растоптанной и забытой Непрядвы, массовое перепосвящение храмов, связанных с достоверными местами событий.

  Любопытно, что летописное «Сказание о Мамаевом побоище», насыщенное подробностями, нашли в архиве в середине 19 века, уже после установки памятника. Интересно было бы посмотреть на реакцию Нечаева, прочитавшего новые сведения. Царь и Церковь назад не пятятся, если прижмут – умирают стоя.

  Одновременно активизировались оппоненты, отлично понимавшие, что на нечаевское поле не ложатся летописные сведения, не подходит слишком плоский рельеф местности, не сходится хронометраж событий, отсутствуют артефакты, нет захоронений.

  Если въедливо покопаться в архивах, то можно найти массу интересного, и реакцию общественности на инициативу Нечаева тоже. Она наглядно, достоверно и ярко отразилась в рапортах священников. Руководство Русской Православной Церкви сразу же поддержало благородное дело Степана Дмитриевича и объявило сбор средств на установку храма-памятника в честь Сергия Радонежского. Это обычная церковная практика – собирать деньги на новые храмы или на восстановление сгоревших.

  Николай Петрович Селезнёв, знакомый с моими публикациями по Куликову полю, попутно с основной работой в Липецком архиве, обратил внимание на следующие документы:

  «Рапорт благочинных города Липецка и округи о постройке церкви на Куликовом поле.

  Лист 28:

  Рапорт благочинного Вознесенской церкви г. Липецка Косьмы Пескова в Духовное управление от 03 мая 1826 года, на объявление мной указа на добровольное пожертвование на устроение храма на Куликовом поле.

  Все священники на выше означенный указ, из коих к поддержанию на выше означенный предмет не оказалось. О чём Духовному управлению почтенно рапортую.

  Лист 29:

  Рапорт благочинного липецкой Дмитриевской церкви священника Стефана Григорьева Хавского.

  Во исполнение указанного предписания, собрано мною на устроение храма на Куликовом поле серебром по курсу 16 рублей, которые при сём в оное управление благопочтительно представляю.

  Лист 30:

  Рапорт благочинного Липецкой округи села Ивановского иерея Авраама Васильева на ваш указ, как многим моим убеждением и почти с насилием собрано мной 7 рублей 90 копеек, которые при сём рапорте представляю.

  Лист 31:

  Денежные приношения на сооружение храма во имя преподобного Сергия Чудотворца на Куликовом поле в честь победы, одержанной над татарами. В селе Петровского района сам благочинный внёс 2 рубля. Другие священники от 20 рублей 50 копеек. Всего 12 человек из 12 сёл». (ГАЛО, фонд 12, опись 1, дело 47ст, листы 28-31).

  Полагаю, эти документы будут уничтожены. Они повторят судьбу Ростовской и Булгарских летописей, прочих документов, противоречащих нечаевской версии.

  Затея с треском провалилась, не только в Липецке, по всей стране тоже. Причина понятна: простые люди и сами священники сомневались в правильности локализации места сражения, поэтому отказывались платить, даже под сильным давлением, а грамотные дворяне совсем не участвовали.

  Замечу, что Перехваль с историческим Куликовым полем была в составе одного уезда с Лебедянью с глубокой древности до 1636 года. В тот же период, на рубеже смены царских династий, окрестности современного Липецка входили в Лебедянский уезд. В Лебедянском крае долго хранилась память о месте поля битвы и помнилась трагедия затаптывания истины, с присвоением селу и славной реке подчёркнуто унизительных названий «Перехвал» и «Перехвалка».

  Автору повезло родиться и жить в самом центре местности, на которой разыгрались главные события той военной кампании. Легенды о Куликовской битве на лебедянских полях слушал с раннего детства и носил в себе до момента появления электронных средств. Хорошее знание ландшафтов способствовало умножению интереса исследователя. Слышу зов сорока предков-священников, много веков служивших Царю и Богу и армии однодворцев, пахавших землю на Рязанской окраине. Кому, как не мне, поднимать это тяжёлое знамя? Я остался последним, кто подробно помнил местные предания. Виталий Тихонович Донцов, простой школьный учитель села Большое Попово, высек искру, рассказав на уроке истории о великой битве с татарами рядом с Лебедянью у Гусина брода, о жестокой сече на Красивой Мече, прямо из школьного окна направил указку на Красный Холм. У него была брошюра по этой теме, ходившая по району в середине 20-го века, содержание которой я слышал от нескольких земляков. Простые люди не запомнили её автора и названия, а учитель использовал сведения. Виталий Тихонович умер давно, потомства не оставил, его архив утерян. За полвека искра не погасла. На исходе моих лет, я обращаюсь к Вам. Люди русские! Поднимите истину!

  Ну тогда, откуда и как появился известный белый храм Сергия Радонежского? Его построил на свои деньги Юрий Степанович Нечаев-Мальцов через сотню лет после первого провала, и открыл в 1918 году, сразу после Октябрьской революции. Помня о неудаче своего отца, он даже не пытался собирать пожертвования. Ему хватило денег, полученных в наследство от своего богатого дяди. Разумеется, храм начали строить ещё при Николае Втором.

  И ещё, согласно завещанию отца, в конце 19 века Юрий Степанович построил церковь в Берёзовке, чтобы в Дмитриев день поминать погибших.

  Только предания и собственные домыслы Нечаевых, и никаких подтверждений, и документов, что сражение произошло в данном месте. Что было делать, если братскую могилу не нашли, а старую – уже позабыли? Священная память кричала!

  Только лебедянцы понимали, что изначально было две Непрядвы. Это обычное явление в данном регионе. К примеру, Мечи тоже две, и две Сосны, и два Семенька. После присоединения села Перехваль к Данковскому уезду, героическую Непрядву затоптали данковские помещики. Зачем им эта, если есть своя? Отстаивать историю речки другого уезда, для лебедянцев стало делом бессмысленным.

  Установка памятника на нечаевском поле, вызвала волну недоумений, массу публикаций с разъяснениями. Тамбовские историки, посовещавшись, высказали своё мнение на страницах журнала «Известия ИТУАК». До протеста не дошло, но они зацепились за низовья Мечи, где перед битвой стоял Мамай, и это отметили в постановлении после голосования. Так уж принято у нас – утверждать научные истины голосованием. Открытия делают одиночки, а их судьбу решает группа болванов.

  Как тут поспоришь, если «Сказание…» прямо называет точку Красного Холма у Дона и на Мечи, то есть в устье Красивой Мечи:

  «У Дона стоят татары поганые, Мамай-царь у реки Мечи, между Чуровым и Михайловым хотят реку перейти и с жизнью своей расстаться нам во славу» (¹⁸).

  В оригинале:

  «К славному граду Москве съехалися вси князи русские, а ркучи таково слово: «У Дону стоят татаровя поганые, и Момай царь на реки на Мечи, межу Чюровым и Михайловым, брести хотят, а передати живот свой нашей славе» (¹⁹).

  Своё мнение, совпавшее с выводами тамбовских историков, академик В.П. Семёнов изложил в книге «Россия», изданной в 1902 году, на странице 413:

  «Верстах в трёх северо-восточней Сергиевского у с. Слободка находятся остатки древнего вала. Между Сергиевским и расположенным в 8 верстах выше него по Красивой Мече с. Кузьминской (Кузьминой Гати), близ так называемой татарской Дрыченской или Дрысинской дороги, соединительной между Муравским и Ногайским шляхами, в 1380 году целый месяц стоял с войском Мамай, поджидая Дмитрия Донского» (¹⁷).

  Эти историки открыто не выражали протест против мнения царя и Священного Синода, но между строк сквозит недоумение: как могли проскакать дистанцию от устья Мечи до берёзовой Непрядвы за один день – 90 км туда и 90 обратно?

  Эта река «берёзовая» по татарским летописям.

  Интересны публикации цитат из Ростовской летописи, сделанные краеведом Артыновым в 1892-м, которые ложатся только на историческую площадку Куликова Поля в селе Перехваль, с абсолютно подходящей сеткой оврагов:

  «Ростовцы стояли крылом своим у большого оврага, идущего к реке Непрядве и селу Рождественскому, потом перешли ручей Верходубье и Липовой, впадающий в Смолку, где и бились с татарами, имея позади себя реку Непрядву и лес. В самой сече бились с татарами у Рыбного оврага, дошли до устья Утиного, впадающего в реку Смолку, дошли, наконец, и до Красного Холма» (⁵⁴).

  Кто как мог, так и просвещал общественность, сведения подавались с осторожностью, без излишних комментариев. Каждый старался не подставиться под удар царя и религии.

  В советский период Куликовскую битву помнили и почитали, а дореволюционные сомнения и споры канули в лету. Раскопки на нечаевском поле продолжил археолог Михаил Гоняный в конце 70-х. Михаил Иванович детально исследовал обширный район, включая Непрядву, Смолку, Дон, Монастырщино, Татинки, массу других пунктов, честно представил свои находки. Некоторые из отчётов вошли в сборник «Археологическая карта России. Тульская область», 2002 год, но в них нет ни одного слова о Куликовской битве!

  В предисловии к книге особо отмечена недобросовестность археологов, стряпавших липовые диссертации, в массе совершавших подлоги, подтасовки, фальсификации, которые вскрылись при проверках. Их вдохновлял удачный пример подтасовки одного из самых великих исторических пунктов – Куликова поля. На грандиозном фоне большой нечаевской мистификации, выдуманные туляками стоянки и селища, выглядят детской фантазией.

  Полагаю, это явление в Туле массовое! Они утащили из Лебедяни не только Куликово поле, ещё и древнюю историю Каменного Коня.

  Михаил Иванович покинул нечаевское поле в 14-м году и ушёл на раскопки битвы при Молодях, после того как исследовал кладбище в Монастырщино и нашёл покойников не ранее 17 века, с количеством, соответствующим усопшим "монастырщикам".

  Правительство Виктора Черномырдина решило поставить точку в вечном споре историков, и в 1996-м выпустило Постановление о создании музея Куликовской битвы. «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда», – любил говорить сам Председатель, автор серии известных афоризмов. Этот философский афоризм сработал и против самого Виктора Степановича.

  Получилось, как… Поднялась огромная волна протестов, пошла серия новых версий. Волна подарила миру книгу Фоменко и Носовского о Куликовской битве в Москве, так и хочется сказать: «У чёрта на Кулишках». Получилось чисто литературное произведение, в стиле Дюма, использующее «куликовские» термины и персонажи. Произведение интересное читателям, но к реальным событиям на Дону и Мече, отношения не имеющее. Все подобные версии дают пользу – они заставляют читателей задуматься: что-то там не так, с этим полем? В таких обстоятельствах, коллективный разум обнажает ложь и постепенно приводит к истине.

  Истину о Куликовом Поле реанимировали академики Бегунов и Нурутдинов в совместной разработке «Куликовская битва в свете булгарских источников…». Академик из Татарии собрал и перевёл на русский язык булгарские летописи и сделал из них выборку необходимых сведений. Свою долю анализа документов добавил академик из Петербурга. Что тут началось! Каких только породистых дохлых собак не повесили на оппонентов нечаевской версии, на этих авторитетных академиков! Под сурдинку вместе с татарскими, все русские летописи объявили ложными, выдуманными!

  Недобросовестные историки игнорируют все ключевые летописные пункты:

 – Красный Холм у Дона в устье Мечи, на котором был лагерь Мамая перед битвой;

 – Гусин брод в Лебедяни;

 – Кузьмину гать на реке Цне под Тамбовом;

 – Березуй на реке Вёрде, в точке Свято-Дмитриевского и Троицкого монастырей под Скопиным, со святой Купелью на реке Победной, с храмом Воскресения Христова в селе Победном;

  – реку Красивую Мечу – место потопления мамаева войска;

  – братскую могилу в селе Перехваль;

  – Прощёный колодец – благословенный источник, с часовней Илии Пророка в селе Перехваль на берегу забытой Непрядвы;

  – старую Непрядву – растоптанную в хлам современную Перехвалку;

  – топографию нечаевского поля битвы, на котором нет никакого холма и оврагов;

  – хронологию летописных событий;

  – летописный маршрут движения войск князя Дмитрия на битву по пунктам: Коломна – Лопасня – Березуй под Скопиным – забытая Непрядва.

  Спрашивал я самих нечаевцев: на чём вы стоите, что имеете предъявить? Получил чёткий ответ: на устоявшейся общепринятой версии! Так бывает, когда мифическая версия становится слепой верой, а, как известно, вера не требует документов и доказательств. Кроме письма Нечаева и верхней Непрядвы предъявить нечего. Но, Непрядва ваша – берёзовая. К ней не вяжется ни один из параметров.

  Однако червячок сомнения сделал своё дело – подточил версию Степана Нечаева, и она рассыпалась в прах. В последние годы на раскопках появился Олег Двуреченский, перед которым встала задача: к моменту открытия нового здания музея «имени Нечаева», найти артефакты любой ценой. Шустрый археолог бросил пустое святое место, показанное синодальным перстом Нечаева, и рванул по дороге в сторону брода в Татинках, попал на точку заурядного боя (подобные схватки противников разных мастей регулярно случались у всех древних бродов) и радостно объявил о находке места Куликовской битвы. Почему-то особенно сильно радовался найденной монете времён Золотой Орды, и считал её главным аргументом? Каждый неленивый искатель, вооружившись прибором, если походит по древним дорогам России, то найдёт ещё десяток – получит право объявить десять Куликовых полей.

  Самое странное, что никто не заметил подмены понятий, не обратил внимания на сам факт краха нечаевского поля. В Туле так принято, все привыкли выдумывать отговорки и оправдания, занимаются безответственными подтасовками – слишком увлеклись.

  Публикации и выступления Двуреченского и его коллег заполонили вселенную. Они легко открываются в сети, поэтому ищите сами. Странно одно, новые археологи посягнули на нечаевскую святыню, но никто их не выгнал с работы! «Двойные стандарты», – говорит Армянское Радио.

  Хочу отметить некоторые ляпы, сделанные коллективом апологетов Татинского поля, ставших противниками Нечаевского.

  1. Все летописи не верны и фальшивы. В них можно верить только двум словам-гидронимам: Дон и Непрядва.

  Таково мнение недобросовестных историков. Многие реки имеют двойников в названиях, а вот Непрядве – никак нельзя!

  2. В битве участвовали не более трёх тысяч бойцов, потому что собрать большее число невозможно было в древности.

  На Вожскую битву 1378 года только два князя – Дмитрий московский и Олег рязанский, привели восемь тысяч. Прикиньте, сколько бойцов пришло на Куликово поле со всей Руси? Основываясь на мнении объективных историков, полагаю, не меньше 40 тысяч – по тысяче с каждого русского города плюс литовские князья Ольгердовичи.

  3. Русская армия состояла только из конницы, потому что пехота не сможет дойти пешком до Дона – слишком далеко.

  Комментарии излишни.

  4. Засадного полка не было совсем, потому что его невозможно спрятать в лесу – ратники себя демаскируют, они сверкают латами и оружием.

  Ого! Самое смешное заявление! Его автор дальше Парка Горького не выезжал. В парке нет подлеска и срублены все сучья до высоты двух метров, чтобы в кущах не прятались алкаши и влюблённые. Полагаю, что в простом лесу, кто-то из читателей бывал, видел непроницаемую опушку, и не даст соврать.

  5. Все летописные овраги запахали плугами крестьяне, поэтому их нет на нечаевском поле.

  Опять – ого! Запахали, заровняли овраги глубиной до нескольких метров, без бульдозеров? Это первый случай в мировой практике. К примеру, в Перехвали мелкие лощины, после распашки на полях, размыло так, что пришлось построить валы, ограничивающие водный поток. Распашка оврагов и лощин во все времена категорически запрещалась и нигде не практиковалась – иначе смоет весь грунт, и пахать скоро будет нечего!

  В отчётах Михаила Гоняного постоянно подчёркивается, что «памятник археологии распахивается», то есть его культурный слой не сильно повреждён – распахана только поверхность. Это к тому, что рассуждения о распашке оврагов, с перемещением многометровых пластов грунта плугами, не состоятельны. Уж такие нынче у нас специалисты – ландшафтники и почвоведы!

  6. Нет братской могилы потому, что покойников крестьяне растащили по местным погостам.

  Тут становится понятным, почему назвали такое малое число дружинников: меньше бойцов – меньше убитых – легче увезти и закопать дома. Осталось дождаться судного дня, в который плуты свезут бесхозных покойников Древней Руси на татинское поле и предъявят… Нужно набрать всего-то пару сотен. Именно, на татинское, потому что всё нечаевское поле за столетия просеяли через сито на глубину двух метров. Нашли даже все минеральные удобрения, в которых, якобы, растворились трупаки.

  Скажу: у нас кругом одни троечники, получившие дипломы по шпаргалкам. Ну, ладно бы… Попасть под влияние навязчивой нечаевской идеи, простительно, но не понять материал разжёваный и поданный на блюдечке…

  Татинское поле открыто в 640-ю годовщину Куликовской битвы, а нечаевское – похоронено в свою двухсотую. В последние годы деятельность археологов очень подозрительна. Она связана с открытием нового здания музея. Сначала объявили о долгожданных желанных находках, пусть не многочисленных, но только на дороге в самом устье Непрядвы, а теперь заметен дрейф в сторону нечаевского поля, на котором в итоге окажется целая тонна. Предъявить чужое оружие гораздо проще, чем фальшивых покойников. Смотрите схему Олега Двуреченского, на которой показана обширная зона, перекрывающая даже нечаевское поле, то есть территорию, детально исследованную Михаилом Гоняным за сорок лет.

  Полный текст 4-го издания исторической монографии «Свет забытой Непрядвы» - 2020, опубликован на сайте автора http://kamenny-con.narod.ru/index/svet_zabytoj_neprjadvy/0-178

Николай СКУРАТОВ, июнь 2020 года.

Тэги: Куликово поле, Куликовская битва, Непрядва, Михаил Гоняный, Степан Нечаев, Перехваль