Их всегда звали двойняшками. Они родились в один день и один час, с разницей в пятнадцать минут.
Два маленьких солнышка, как звала их в детстве бабушка, почти не
отличались друг от друга, разве только, что у Маши родинка была на
правой щеке, а у Наташи - на левой. И платьица, и туфельки у них тоже
всегда были одинаковые. Мать же различала их по глазам, одной ей было
только ведомо, как она это умела делать. Она всегда говорила, что у
Наташи глаза с грустинкой, хоть она очень веселая девочка.
Девочки постепенно подрастали, и к концу окончания средней школы
неожиданно их интересы к выбору профессии резко разминулись. Маша
пожелала стать врачом, Наташа – учительницей.
Впервые за семнадцать лет девочки расстались.
Маша поступила в Саранский медицинский институт, Наташа – в
Нижегородский государственный пединститут. Оба института были далеко от
их маленького городка, и сестры встречались теперь только на летних
каникулах. Они по-прежнему были очень похожи внешне, только и одежда, и
интересы у них были теперь разные. Наташа - веселая хохотушка, была
очень влюбчивой. С танцев, куда девушки ходили по вечерам во время
летних каникул, ей всегда находились провожающие. Маша относилась к
случайным знакомым очень серьезно, и развлекаться с мимолетными
ухажерами вовсе не желала.
В сентябре девушки уезжали на учебу, но связь между собой не теряли. К
концу пятого курса Наташа впервые по-настоящему влюбилась в однокурсника
Алешу и беспрестанно рассказывала о нем сестре по телефону, а после
получения диплома учительницы пригласила сестру на их свадьбу, которую
молодые решили сыграть в родном городке Наташи.
В светлый июньский день Маша ехала домой на свадьбу сестры. Поезд
опоздал, и на свадьбу она попала, как раз в то время, когда гости
«кланялись» молодым, преподнося им подарки для будущей жизни. Наташа и
Алексей, стоя принимали сувениры, и под крики подвыпивших родственников
беспрерывно целовались.
«Примите подарок и от меня, - сказала она, протянув молодым, два
серебряных кулона для счастья. - Вы теперь можете всегда носить
фотографию своей половинки возле самого сердца. Надеюсь, что мой подарок
вам понравится».
Маша встретилась с глазами Алеши, и поняла, что буквально утонула в его
синих глазах, и ее куда-то несет по незнакомому ей прежде морю. Сердце
больно екнуло.
"Мы же двойняшки, - успокаивала она себя ночью, вот нам и по нраву один и
тот же парень». Но, представив, что Наташа лежит в его объятиях,
поняла, что утром не сможет больше встретиться взглядом, ни с сестрой,
ни с ее мужем.
Она уехала рано утром, когда молодые еще спали, сославшись на то, что ей предстоит еще один экзамен в институте.
Уже в поезде она поняла, что влюбилась в мужа сестры, и что это
совершенно невозможно; но сердце ее еще долго пыталось выскочить из
груди, сопротивляясь ее твердому решению не думать об этом.
Время шло. Маша закончила мединститут и по распределению уехала в
Сибирь. У Алеши и Наташи через год после свадьбы родились двойняшки:
Шура и Нюра, а через три года после рождения детей, в марте, в их семье
случилась страшная беда. Возвращаясь с работы, Наташа попала под колеса
автомобиля, и ее не стало.
На похороны сестры Маша не успела, о чем горько жалела. Шура и Нюра
вместе с Алешей теперь жили в доме ее родителей. Маша, взяв отпуск, два
месяца помогала родителям и Алеше пережить, навалившееся на них горе,
взяв все заботы о двойняшках на себя.
Отпуск закончился, и ей пора было возвращаться на работу.
Стоял ветреный майский день. В округе отцветала черемуха. Ее белые
лепестки кружились в неистовом танце весенней вьюги, заметая тропинку,
по которой Алеша с Шурой и Нюрой провожали Машу на поезд. Маленькие
ручонки цепко держали ее ладошки. В глазах девушки стояли слезы.
Вот и железнодорожная станция. Еще несколько минут, и поезд умчит ее в сибирские края.
Она взглянула на кулон Алеши, тот самый, который она подарила им с
Наташей на свадьбу. Там хранилось теперь уже его прошлое с ее сестрой.
Объявили посадку на поезд.
- Тетя Маша, - услышала она голосок Нюры,- не уезжай от нас, пожалуйста.
- Ты же наша мама, - вторил ей Шура.
- Мамочка, не уезжай от нас, - заплакали они в голос, поняв, что через минуту поезд навсегда увезет ее от них.
- Папа, ну, скажи ей, скажи! – умоляли они отца.
Впервые за эти два месяца Маша взглянула в измученное лицо Алеши,
встретившись с его глазами, и ее опять, как при первой их встрече,
унесло в неведомое ей море.
«Останься, Маша. Будь детям матерью. Мы все вместе переживем это горе», -
как сквозь сон услышала она голос Алексея. Он еще, что-то говорил и
говорил, сжав до боли ее руку, но Маша была не в силах понять, о чем он
ее просил.
У Маши запершило в горле, ее качнуло куда-то в сторону, и она еле
удержалась на ногах. В глазах Алексея застыл вопрос. Дети тоже молчали,
по их щекам катились горькие сиротские слезы.
- Я вернусь, хорошие мои, деточки мои, обещаю, а пока поживите с папой, дедушкой и бабушкой. Вот только решу вопрос с работой.
Объявили отправление поезда. Маша вскочила на подножку вагона.
- Мамочка, возвращайся скорей. Мама! Мама!- еще долго слышала она голоса детей, ощущая взволнованный поцелуй Алеши на щеке.
А за окнами мчавшегося поезда, как и в ее душе, бушевала то ли вьюга, то ли метель,роняя лепестки черемухи.
