Самая великая наука...

Самая великая наука.

         В одном маленьком городе жила-была маленькая девочка. Звали её Настя, ходила она в первый класс небольшой одноэтажной школы, построенной давным-давно, когда ещё и родителей Насти не было на свете. Настя сидела у окна, и любила на уроках, когда голос учительницы казался ей скучным, смотреть на происходящее на улице.  
      А там был целый мир! Во-первых, там было огромное небо, и оно могло меняться – вот оно синее, а потом – белое от пушистых облаков, а затем может сделаться чёрным или серым из-за набежавшей тучи, и разразиться дождём, либо снегом – в зависимости от времени года.  Но строгий голос учительницы возвращал девочку в класс, вмиг сужая рамки её существования от необъятного неба до границ класса.  
     Частенько Настя не могла ответить на вопрос учительницы, потому что, мечтая о своём, витая мыслями в облаках, она не слышала, о чём её спрашивали. Учительница грозилась пересадить Настю подальше от окошка, та обещала не отвлекаться, и некоторое время держала своё слово, потому что  ей совсем не хотелось покидать любимую парту. Но проходило несколько дней, и мир за окнами вновь манил куда больше, чем примеры или буквы на доске, и девочка вновь засматривалась, забывшись.
     Это было большим чудом - то, что берёзка, склонившаяся к окну, и всю зиму грустно качающая тонкими ветками, с приходом солнышка и весеннего тепла вдруг словно встряхнулась, сбросила с себя сон, выпустила почки, серёжки, а затем проклюнула листики – эти нежные, клейкие, блестящие на солнце детки чуть выглядывали из своего кокона, но как же радостно было на них смотреть! Настя невольно улыбалась, а учительница тут же вопрошала, что такого смешного находит девочка в решении задачки. Ну не могла же Настя объяснить ей, что она улыбается совсем не над задачей, а над барахтаньем воробьёв, весело - ворчливо чирикающих под окошком, над их спором из-за крошки хлеба – таких важных и в то же время бесшабашно-весёлых коричневых птичек. А ведь Настя помнит, как жались они на берёзке друг к дружке во время злых февральских морозов. Она давно уже сыплет им крошки, и поэтому считает воробьёв своими старыми знакомыми. Но разве же объяснишь всё это учительнице?
     И Настя, вздохнув, склоняется над тетрадью, лишь изредка поглядывая, не крадётся ли старый рыжий кот поохотиться за воробьями? – они так забавно улетают у него из-под самого носа, что Настя иногда не выдерживает, и смеётся, уткнув голову в парту, чтобы не заметила учительница.
     А эти пушистые одуванчики! А пробивающаяся изумрудная травка! Зимой ещё можно пересилить себя, и смотреть на доску и на учителя, но сейчас, когда солнце заливает всё своими лучами! Когда каждая травинка и лепесток поют Гимн Жизни! - разве можно не радоваться этому и не петь вместе с ними?!
     Эта девочка подрастёт, и научится контролировать свои эмоции и распределять своё внимание. Она научится делать то, зачем пришла в класс – учиться. Но сохранится ли в её душе тот восторг от жизни Природы, который охватывал её всю? Сохранится ли в ней умение также слышать свою Землю и видеть её проблемы и  радости? И не является ли это умение не менее важным, чем умение решать математические задачи и грамотно писать?
      Не есть ли искусство слышать и понимать другого – человека ли, или иное живое существо, будь то дерево, или птица, именно той компонентой, коей не хватает многим учёным, политикам, и просто людям? И что важнее – быть хорошим Человеком, или же быть талантливым учёным, при этом забывая про самые ценные человеческие качества?
     Мораль этого простого рассказа такова: обучая своих детей различным наукам, не забывайте о самой главной науке – чувстве прекрасного в душе каждого, умении быть отзывчивым к бедам других, и умении не гасить в себе искру Божественного – нет, не дара к физике, музыке или математике, а дара быть именно Человеком  - сыном или дочерью своей Матушки – Планеты, своей Родины, своего народа. Это – величайшая наука. Овладевайте ею сами, и не отбирайте этот дар у ваших детей – он есть у них от рождения, и именно от вас зависит, проявится ли он в дальнейшем, или угаснет, уступив место прагматизму сегодняшнего дня.