С утра дул сильный промозглый ветер, по небу стремительно струились облака. Затем отовсюду крупными хлопьями пошёл снег. Зима вернулась. Перед объявленным на завтра всеобщим городским карантином мы собирались проведать дачу. Таня, соседка по дачам и добрый надёжный товарищ нашей семьи, позвонила Любе в тот момент, когда мы уже намеревались выходить из квартиры. Оказывается, она уже побывала на своём дачном участке. Выражение лица у моей жены в процессе телефонного общения быстро менялось. Не отрывая уха от трубки сотового, она начала делать мне знаки, видимо, намекая на какую-то важную новость.
Новость, действительно оказалась важной: нас ограбили. То есть, на нашей даче побывали грабители. Что именно они там натворили, Таня толком не поняла, но то, что внутрь дачного домика через окно забирались посторонние люди, что двери хозяйских построек взломаны, она заметила. Я не сторонник розовых иллюзий и представил себе самое худшее: содрали, вывернули и вынесли всё, что можно унести на руках или вывезти на автотранспорте. Получалась довольно прискорбная картина. Позвонил тёще и проинформировал её о случившемся, потому что дед хранил в стайке разные плотницкие и сельскохозяйственные инструменты и приспособления, которыми помогал дочери в хозяйстве, пока я трудился на Крайнем Севере.
Видимо, тёща перевела мой звонок на громкую связь, потому что на фоне нашей беседы я услышал чёткий спокойный голос деда, пояснивший, что ему особо волноваться не о чем: перед закрытием дачного сезона он вывез из сарая в городскую квартиру все свои инструменты. Кроме электрорубанка. Остальные его «сокровища» хранятся дома в шаговой доступности - в квартирной кладовке.
Однако, судьба рубанка Михалыча всё же беспокоила, и он поехал на дачу с нами. По дороге больше всех переживал я. Даже Тимур, мой младший девятилетний сын, по-своему успокаивал отца: сказал, что возьмёт в сарае палку и побьёт грабителей. Я поблагодарил его, но выразил глубокое сомнение в том, что разбойники терпеливо дожидаются нашего появления. Тем более, что нас там не было больше месяца, и когда именно там появлялись незваные посетители, мы не знаем, но скорее всего – не вчера и, тем более, не сегодня.
Реальность оказалась не такой страшной, как представлялась издалека. Двери в сарай и в туалет были вскрыты ломом, который тут же изящно лежал рядом - по верху изгороди. Разбойники не стали возиться с замками, а просто выдернули ломом-гвоздодёром сами крепления из досок обоих дверей. Причем, дверь сарая повредили более всего, вырвав эти крепления «с мясом», то есть, с частью дверного дерева.
Дверь дачного дома была несколько помята ломиком в районе замочной скважины, но так и не вскрыта. Злоумышленник вынул одно из стёкол веранды размером 30 на 40 сантиметров и проник внутрь через открывшийся оконный проём. Таким же образом злодей выбрался обратно, переворошив нашу дачную одежонку и бросив её кучей посреди пола. К 50 томам собрания сочинений В.И. Ленина, стоявшим в книжном шкафу, разбойник даже не притронулся.
На кухонную утварь и старый пустой холодильник никто не позарился. Мы прибрали разбросанную верхнюю одежду, дед вставил на место оконное стекло, и в доме помимо нескольких вмятин на входной двери не осталось никаких следов от вторжения непрошенного гостя. Похоже, что банда состояла из одного, причём, довольно щуплого джентльмена, поскольку я, к примеру, через проём 30 на 40 просто не пролезу ни внутрь, ни обратно.
Настроение моё почти что вернулось к норме, когда из сарая раздался горестный возглас Михалыча. Исчез электрорубанок. Стали вспоминать: когда и где он был куплен. Дед трогательно отзывался о нём, словно навеки прощался с добрым другом, который в горе и в радости верно служил хозяину нелёгкую свою службу. Люба тоже расстроилась. Дети тем временем наигрались в снежки, слепили снеговика, набегались и напрыгались на свежем воздухе. Все перекусили бутербродами и напились горячего чаю из термоса. И засобирались обратно.
Однако, напоследок жена решила проявить общественную сознательность и позвонила в полицию, чтобы уведомить ту о случившейся неприятности. И мы застряли на даче ещё на два часа. Почему? Потому что полиция сообщила о том, что к нам направлена следственная группа для осмотра места происшествия и фиксации наших показаний. Дети убежали в лес – гулять вокруг дачного посёлка. Я сел на ступеньку возле входной двери и стал ждать полицию. Дед горевал в сарае. Люба убежала к отвороту дороги к дачному посёлку – встречать следственную группу.
Приехал полицейский «уазик» - булка. В ней - трое мужчин в полицейской форме и одна бесформенная стройная блондинка. Водитель из «уазика» так и не вышел. Двое красавцев – офицеров и девушка прошли к месту происшествия. Пока парни всё осматривали и протоколировали, я побеседовал с девушкой, которая, как я понял, и была главным специалистом района по разбойничьим делам. Я указал на прямоугольник 30 на 40, через который было совершено проникновение внутрь дома и высказал предположение, что грабитель был либо подростком, либо чрезвычайно щуплым взрослым человеком.
Девушка согласно кивнула и добавила, что их следственная группа хорошо знает злоумышленника, что это не первый случай его деятельности, но ничего особо поделать с ним не может, потому что он умственно отсталый, больной человек. Родители его давно умерли. Последней присматривала за ним бабушка. Теперь и её нет. Поскольку он психически ненормальный, но не буйный, в больницу его не берут, на работу – тоже, жить ему нечем и не на что. Вот он и промышляет по дачам. Ещё она добавила, что после нашей дачи съездят к нему, тут недалеко, проведут беседу. Но толку от таких бесед мало, потому что никому он не нужен, а в одиночку ему не прожить.
Девушкины слова косвенно подтвердил Михалыч, вдруг обнаруживший, что рубанок-то украли, а новенькие сменные ножи к рубанку, лежавшие на самом виду, никто не взял. «Ну, не дурак ли?» - воскликнул он в конце своей тирады, имея в виду грабителя. «Не дурак, а дурачок», - продолжил я мысленно.
Я живо представил себе этого деревенского дурачка, поскольку помнил такого же в годы своего пензенского детства. Дети вечно дразнили его и бегали следом, а взрослые и особенно пожилые – бабушки, жалели и подкармливали кто чем мог. Опустели нынешние деревни. Некому дурачков подкармливать.
Мы с супругой посовещались и решили написать, что ошиблись с кражей, что нашёлся дедов рубанок. А деду мы новый рубанок купим. У него, кстати, скоро день рождения. Вот и подарок будет.
По дороге домой в машине я поделился с Тимуром тем, что узнал от девушки-следователя. Он задумался и вдруг сказал; «Пап, а мне что-то жалко этого нашего грабителя».
«Мне тоже, сынок…»
