Дивизион выгружался из
эшелона на какой-то станции в ночное время. Мы в свете фар откручивали
подходящим шоферским инструментом проволоки, которыми машины, тягачи и другая
техника крепилась к платформам. То здесь, то там врывались в общий гул
заведенные моторы и техника уже своим ходом, скользя лучами фар по окрестности,
сползала с платформ. Дым от сгоревшего дизельного топлива ел глаза. Офицеры
бегали вдоль эшелона распределяя, кому, где находится и кому за кем двигаться
во время марша. Постепенно боевая техника уходила со станции, вытягивалась в
многокилометровую колонну. Тяжелые, средние и легкие тягачи или с прицепленной
к ним техникой, или без нее чередовались с трехосными и двухосными автомобилями
повышенной проходимости. Мелькали юркие ГАЗ-69, уточняя свое положение в
колонне. На большинстве машин раскачивались антенны радиостанций. Все это
выхватывалось лучами фар, чтобы затем нырнуть в гущу пыли и ночи.
Мне досталось ехать в
среднем тягаче, который тащил на прицепе радиолокационную станцию. Слева
от меня сидел механик-водитель, положив руки на рычаги управления тягачом.
Притормаживая фрикционом то одну, то другую гусеницу и напряженно
вглядываясь в красные огоньки идущей впереди машины, он то прибавлял, то
убавлял газ, стараясь держать дистанцию. Справа от меня сидел капитан Красилов,
который командовал расчетом радиолокационной станцией, во время
предстоящих боевых стрельб я был прикомандирован к дивизиону от мастерской
спецвооружений для проведения ремонтных работ всего и вся, что связано с
радиолокацией, радиосвязью и всякой электроникой, которой дивизион был напичкан
как бочка селедками. Здесь я поставлен на довольствие, то есть запас продуктов
на мою долю находится у них. С ними надо дружить.
Молодости свойствен
оптимизм, трудностей я не боялся, надеясь на свой опыт работы до армии на
авиационном заводе и наличие неплохих запасов деталей в ЗИПах техники.
Некоторое неудобство доставляло мне то, что по званию я был рядовой и частенько
каждый, имеющий на погонах лычки или звезды на погонах, старался покомандовать,
в то время как мне надо было напряженно думать в духоте, жаре и других
неблагоприятных условиях. Через некоторое время тягач выполз вслед за впереди
идущей машиной в темную степь. Это стало понятно потому, как при поворотах лучи
фар буквально провалились во мглу, не встречая предметов для отражения. При
возвращении на линию движения лучи фар выхватывали из темноты клубы пыли,
отбрасываемые впереди идущей машиной и сквозь которые проглядывали красные
огоньки габаритных огней. В кабине под нами грохотал дизель, легко набирая и
сбавляя обороты. Создавалось впечатление, что он обладает неограниченной
мощностью. От него начинало поступать тепло, стало жарко. Трудно дышать, пыль
проникает через любые щелочки в кабине тягача. Сбоку она струями взметалась
мимо дверей кабины и если тягач где-то притормаживает, накрывала облаком всю
машину и лучи от фар упирались в сплошную шевелящуюся мглу. Постепенно
светлело, но ни солнца, ни неба не видно. Пыль, пыль, пыль, набивается в нос и
в рот. Днем от жары состояние еще больше ухудшилось. Голова гудит от жары, пыли
и гула двигателя. Иногда останавливаемся, выбегаем в сторону глотнуть свежего
воздуха, пока водитель-механик поднимает крышку впереди тягача, снимает
прозрачный стакан с очистителя воздуха и высыпает мельчайшую пыль на обочину
дороги. Потом ставит его на место. Мы занимаем свои места, тягач дергается и
устремляется дальше. Открыть форточки сбоку нельзя, иначе все будет забито
вездесущей пылью. Закрываю глаза, вроде так меньше мутит к тошноте. Стараюсь
думать о чем-нибудь, не относящимся к данной ситуации, но грохот двигателя
мешает. Качает и трясет, тело мотается.
Вдруг что-то врывается с
шипеньем в кабину, тягач вздрагивает и замирает. Я в полусознании и дреме,
открываю глаза и интуитивно рукой хватаю кран на огнетушителе и закручиваю. Он
не выдержал жары и тряски и решил все притушить. Народ, покинувший было кабину,
так как думал, что случилась авария с дизелем, возвращается по местам.
Небольшая заминка, смех, двигатель взревел, и трогаемся дальше. На
кратковременных остановках, когда механик высыпает пыль из воздушного фильтра,
немного отходим в сторону от трассы и тогда видна выжженная солнцем степь. По
ней ползет в пыли и грохоте колонна дивизиона. Как потом рассказали, сзади
колонну сопровождает ГАЗ-69 и несколько человек тщательно проверяют, не
затлелась ли где высохшая трава, иначе беда. Возникает пламя раздуваемое ветром
и по степи начинают гулять огненные вихри. Ранее предупреждали – за курение в
не отведенных для этого местах два года тюрьмы.
Солнце, проглядывавшее
через тучи пыли, постепенно клонится к горизонту, постепенно темнеет. Мгла
сгущается и кажется чернее, когда рядом пыль прорезается лучами фар тягача.
Есть неохота и сон не идет, какая-то полудрема, начинаю думать, как бы выйти из
этого положения. Размышляю, кто впереди, кто сзади, спрашиваю у ребят и на
следующую ночь забираюсь в кузов легкого тягача, там находились наши матрасы,
одеяла и палатки. Делаю себе фильтр перед носом из трех одеял и прикорнув на
матрасах постепенно задремал, а когда ночью воздух стал прохладнее, уснул и
проспал до самого утра. И еще один день пилим и пилим по бескрайней степи.
Когда на третью ночь я очнулся от толчков, высунул голову из одеял и пошарил
руками, понял, что рядом еще несколько человек спят, измученные от жары и
тряски. Тягач остановился, наверно для дозаправки. Высунул голову из-под
брезента. Светало. Пейзаж заметно изменился. Степь прерывалась наносами из
песка, местами они были похожи на застывшие волны. Кое-где кустарник. Больше
похоже на полупустыню. Начал прикидывать, если по 20 км в час, да трое суток,
получается приличное расстояние. Пора бы и кончать пылить. Кап Яр, 1957 год.РS.Министром обороны в те годы был
маршал Г.К.Жуков.
