- Если корешок красненький, то это синенький, а если зелененький – то не синенький!

  - Не понял.

- Для самых сообразительных, повторяю!

-  Если корешок красненький, то это синенький, а если зелененький – то не синенький!

- ?!

- Все равно не понятно? Странно… Придется зайти издалека.

    

     В институтские годы я мог считаться ботаником.     

     Но ты же химик-органик, а не ботаник!? – удивились бы в то время сослуживцы-соученики!  

     - Как будто химик не может быть ботаником! –   легкомысленно парировал бы я в ответ.       

     Ботаника мне всегда нравилась.

     Учебничек один чего стоит. С фоточками-рисунками, с   картинками-раскрасками. Красота! Однако, наши достоинства - продолжение наших недостатков. К примеру, род растений семейства «Паслёновые» содержит (о ужас!) до 900 видов.     Представили?! Со всеми нюансами?!

     Для нежного юноши со слабой механической памятью это уж слишком. Занадто!   - как говорят у нас на Украине.   А что занадто, то не здраво!! – добавляют поляки. Возможно, именно поэтому, я и не стал адептом науки о растениях.  

     Собственно, какое Вам дело, кем я был и какая у меня память?! Думаю, абсолютно никакого! Но не расстривайтесь по мелочи! Дальше речь пойдет о вещах исключительно занимательных и полезных!

 

      Давным-давно, во времена СССР, научных сотрудников регулярно вывозили на сельхозработы.   И химиков, и ботаников. Сегодня трудно поверить, что ученый люд использовали столь неадекватно. Но из сказки слов не выкинуть. Так было.

     Наш Химтех был закреплен за совхозом   «Фрунзенский». Его плодородные поля располагались сразу же за городом. Орудуя тяпками и граблями, мы вечно что-то там выдергивали, рыхлили и разграбливали, собирая по осени то, что уродило несмотря на все наши старання весной.

 

 

      Один из таких выездов оказался особенно памятным.

     Миром правило майское утро. Мягкое и ароматное. Бархатистое словно пиво портер.   С крепостью не более 5 процентов. Искрящиеся на солнце облака. Малюсеньки е, ничем не обремененные, непыльные листочки. Сладость и горечь.

     Группа мало-мальских ученых - аспирантов и соискателей, - сгрудившись у  бюста Ф.Э.Дзержинского, чье имя носил нас институт, перебрасывалась шуточками, приветствуя вновь прибывающих. Лишь ответственный от парткома, Петя Молчалин, сгущая атмосферу, непрестанно курил, сверяясь со списками. Явка больше, чем жизнь! Нервничал он неспроста.

     Подкатил автобус. Свежевымытый, сияющий, будто детсадовец на утреннике!

     В мгновение ока он был взят на абордаж и, сытно урча, помчал нас по проспекту, опьяняя ветерком перемен, врывающимся сквозь настежь распахнутые окошки.    

     Однако, на этот раз маршрут выдвижения оказался чрезвычайно коротким. Мы даже не выехали за черту города, а остановились у неведомой проходной. Тепличное хозяйство поведали нам тут же знатоки. Петя Молчалин скомандовал по-армейски: - Выходи строиться!

      Все в том же радостном возбуждении, позвякивая термосками, мы, как запраские десантники, попрыгали из автобуса.

     Откуда ни возьмись, как из под асфальта,   появилась женщина. Неопределенного возраста. Повязанная синим шерстяным платком, в вязаной зеленой кофте и пыльных мужских ботинках с чулками, напоминающими   футбольные гетры.    

     Звеньевая!   Это она будет подавать сведения о наших достижениях! Навстречу ей, улыбаясь и кланяясь, как вассал перед шахом, подобострастно засеменил Петя Молчалин.

      Пока обсуждался план парниковой баталии,   мы попытались осмотреться.

    Большущие белесые полубочки, перетянутые металлическими обручами, расположились в несколько рядов. Символ прогресса! Теплицы!

     Оказалось, что сегодня мы будем пропалывать синенькие. Нас попросили разбиться на пары и стали распределять по местам битвы за урожай. Ко всеобщему удивлению никому не выдали ни грабелек, ни   тяпочек.   Ни острых, ни тупых.

     Моим напарником оказался Влад Масальский.

Знакомый еще со школы юных химиков. Его мама, как и моя, библиотекарь. Только он поступил на физхимию, а я, как уже говорилось, на органику.

 

Когда подошла наша очередь, мы втроем со звеньевой оправились в предназначенную для нас теплицу.

По пути выяснилось, что величают ее ни Марфа, и не Пелагея, как предполагал вначале мой подельник, а просто Валентина Петровна.

  Зайдя в теплицу мы вынужденно остановились прямо у входа. Вся площадь была сплошь усеяна травой. Лишь по обеим краям шли узкие полоски земли, а по центру трава была слегка примята.

Главная же достопримечательность находилась прямо у входа. Дивная такая скамеечка. Помесь таксы с крокодилом. Подобные встречались мне в спортзале. Всем классом мы рассаживались на них перед уроком. А на некоторых занятиях, отодвинув от стенки,   перепрыгивали наискосок.

 

Здесь скамейка была значительно длинее. Два человека паровозиком могли свободно разместиться на ней во весь рост. И высота была чуть поболее,   чем у школьных. Зато ножек было всего три пары – две по краям и одна в центре. Чудо дизайна и тепличной конструкторской   мысли было выкрашено в   зеленый цвет. Кое-где краска облупилась и проступали голубые и красные слои. А другие цвета тогда нам были и неизвестны. Ну, рассудите сами. Зеленая краска – для заборов, красная – для полов, голубая - для наличников. Какого рожна еще надо?! Если по честному, то была еще желтая. Для гурманов. Что красили желтым цветом,   сразу и не сообразишь. Но это я, извините, отвлекся.

  - Что мы должны делать, в чем заключается наша работе? - обратился я к Тамаре Петровне.

-   Деточки, вам, надо повыдергать сорную травичку. Вот   скамеечка. Чтобы ничего не затоптали.    Должны остаться только синенькие.

- Синенькие – это баклажаны? – решил блеснуть эрудицией Федя.
- Просто синенькие! – упрямо повторила звеньевая.

 

-       Присев у входа на корточки, мы с Федором обескураженно рассматривали зеленый коврик.  

       Будь Вы хоть трижды ботаником, и твердо зная, что пасленовые (а к ним относятся и синенькие) - это травы с прямостоячим или ползучим стеблем, с простыми или перисто-рассечёнными листьями, что б это   Вам дало?! Добавьте еще, что цветки бывают собраны в цимозные кисти или метёлки, а тычинки пыльниками сходятся в конус. Конус-сиконус!

      Эх-ма, тру-ля-ля! Пыльники-тычинки!

      Здесь, правда, до цветочков, а тем более ягодок, было еще далеко.

 

-   Тамара Петровна, а чем сорная трава отличается от синеньких? Мы никогда прежде их не пропалывали. Тут все на одно лицо.  

Ко мне присоединился и Федя:

- Нет ли какого-нибуль простенького, но максимально достоверного критерия отбора?

- Кри-те-рия? – удивилась Звеньвая.

- Ну, не критерия. Как вам объяснить. Ну, которые из них сорняки?!  

  - А! Так бы сразу и говорили. Это просто!

Секрет, поведанный звеньевой, действительно, оказался простым, как грабли или даже как тяпка:

-   Если корешок красненький, то это – синенький, а если зелененький – то это не синенький!

 

       Я мысленно попробовал повторить потрясшую меня дефиницию: - Если корешок красненький – то это синенький, а если зелененький – то это…. не синенький!!

  Логично! Очень логично!

Химик может быть ботаником!

Ботаником может быть даже ботаник!!

 

- Марфа Пелагеевна!   Ой, извините. Тамара Петровна! Я ж не рентген?! Я насквозь не вижу! Кто у вас там красненький, кто у нас тут синенький?

 

-   Ученые! Вот всегда вы так! И чему вас учат-то. Простых вещей понять не можете!   Только умничать и умеете! Повторяю! Если корешок красненький, то это – синенький, а если зелененький – то это не синенький. Простите, но мне некогда.

И звеньевая, которой нужно было распределить по теплицам еще несколько бригад, удалилась.

Мы с Федором остались вдвоем.

Один на один с задачей прополоть в тепличных условиях зеленый коврик.

Какой-то чудак недавно посадил здесь синенькие (по-научному – баклажаны).

        Мы выдвинули скамеечку сантиметров на пятьдесят и затаскались на нее с ногами, а чуть погодя, с комфортом улеглись, голова к голове, чтобы совместными усилиями   (одна голова хорошо, а две – лучше) отработать технологию прополки.   -

        Ничтоже сумяшеся, я с корнем вырвал первый подвернувшийся под руку росточек.

Каждый дурак красому рад! 

Корешок, тощий, как мышиный хвостик,   оказался розоватым по цвіту, отдаленно напоминая молодую редисочку. Дуракам везет!

      И что теперь?

    - Давай поведергиваем их все, - предложил Федор – Повыдегиваем, рассортируем, а потом нужные пересажаем назад.

- А как мы запомним, кто где сидел? – возразил я. - И как восстановим статус-кво? Нет, не годится. Нарушится тайный ход посадки. К тому же расстояние между рядками. Кстати, тут есть рядки?!

Лучше, давай сразу же высаживать их обратно.

Да, вот еще, хорошо бы их смачивать.

- Ты сходишь за водой?! – несколько провокационно поинтересовался Федор.

      Идти за водой был полный облом.

      Вспомнив советы из подаренного на мой день рождения иллюстрированного руководства (отнюдь не связанного с земледелием), я подумал, что можно обойтись слюной!  

      Следуя интимным указаниям буквально, я поплевал на красный корешок, и, углубив пальце м луночку, водворил саженец лишенец на его законное место.

     - Зри в корень! – прокомментировал Федор  

процесс, и добавил - Вот не зря так советовал Козьма Прутков.

- Зри не зря -   несколько тяжеловесно скаламбурил я, хотя Феде высказывание понравилось.

- Как думаешь, хоть кто-нибудь из этих Прутковых знал, как отличить синенькие от сорняков?! Или они только теоретизировали от нечего делать?

- А что они еще говорили!?

- Ну, например, многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий.

- А вот еще. Не все стриги, что растет!

-   А мы и не стрижем, мы пропалываем! Но, что значит классика! На все случаи жизни!

- Зри в корень!

- Бди!

- Никто не обнимет необъятного.

      Соревнуясь в знании литературного наследия, мы стали выдергивать с корнем все растения подряд. Имевшие красные корешки со всеми предосторожностями (чтобы не повредить окраску) предавались земле. Пальцем проделывалась лунка. Туда помещался росточек.

     На первых порах, поплевывая, я смачивал корешок слюной. Естественно, хватило меня ненадолго. А вдруг кто б увидел?! Да хоть бы Петя Млчалин - это натурально могли   счесть наплевательским отношением к труду.

- «Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану» - вспомнилось не менее знаменитое козьмапрутковское высказывание.

 

     Росточки с зелеными и любыми другими (бсцветными, белыми, желтоватыми) корешками безжалостно удалялись.

   Нехитрую технологию освоил и Федор, хотя, на мой взгляд, корешки он разглядывал чрезмерно внимательно и как-то очен уж задумчиво.

    Периодически нам приходилось поворачиваться,   располагаясь валетом, а иногда переставлять скамеечку.   Обработав участок с одной стороны лежбища,   мы переворачились на друой бок.

     Работа была, что называется, не бей лежачого! Непринужденная беседа «интеллектуалов» продолжалась.

- А если росточек крайне зелененький, корешок уже достаточно красненький?! – вопрошал я

-           От чего они вообще краснеют?! От чего?! – откликался Федор.

-           А тебе ведомо, что баклажаны   - это ягоды, как и помидоры?!

     Время летело незаметно. Если хочешь быть счастливым, будь им! А счастливые часов не наблюдают.   Бока мы не отлежали.

     Ни с того, ни с сего,   появился Петя Молчалин. Легок на помине. Он поведал, что пора заканчивать, совсем скоро за нами пришлют транспорт...  

 

*   *    *

     Спустя некоторое время мне посчастливилось лицезреть результат нашего труда.  

        В родимой теплице колосились стройными рядами сочные, налитые до распирания черно-фиолетовые ягоды. Картина, превзошедшая все мои ожидания, выглядела фантастической!  

        Единственное, что было огорчительно,   сторона, с которой на скмеечке возлежал друг-физхимик (мне Федор друг, но истина дороже!), все-таки была пожиже.

     А чему удивляться. Удиляться нечему!

     Недавно с Федором, закончив курсы вождения, мы ходили сдавать на права.

      Там-то и открылась поразительная правда.    

      Мой напарник Федор был дальтоник!

Тэги: ботаника, Земля, литература