После-вкусие. После – вкусим ли?
Легковесные после-сны.
Смотрит время глазами
грустными
В после-радужные следы.
(Алина Остафийчук)
Все,
что возводили цари - на века. Днепр - классный город. А по числу фестивалей
уступает даже Полтаве. Да, что толку в фестивалях? Пока имя раскочегаришь – или
шах, или ишак сдохнут. А то и оба. А если сподобить клуб?! Поэтесса Наталья Выборная,
журналист Саша Мухарев и Ваш покорный слуга однажды так и
решили. И название подобрали с хитринкой:
- Клуб перформанса «Красная Кошка»!
На все про все отвели месяц. Участники,
эмблема, сайт, афиша…
Звезды подбирались с миру по сосенке. Ведущими
согласились быть сама Наталья Выборная и приглашенный из Винницы поэт Леня
Борозенцев. Отец Роман
возложил на
алтарь
церковный
хор. На алтарь перформанса?! Ну, да! С
амим
подобное нам ни за что бы ни пришло в голову!
В
последний момент прорисовалась и знаменитость - Влад Клен – в те дни как раз записывавший
у нас в городе аудио-диск.
Мы были
с ним
знакомы. Разок он выступал
в музее «Литературное Приднепровье». Вместе с Максимом Кабиром. Парочка тогда не
впечатлила. Резанул стих Максима о бардах - мат и выпендрёж. А вокруг - детки. Но
«дети» буквально визжали от восторга. Чем
им дышится? Оригинальное членение строк - допустим. А пренебрежение пунктуацией?
А лексика?!
Аритмия не совпадала.
Хотя, что-то в
них было. Заводное. Отчаянно-бесшабашное. Как у мальчишек с нашего двора.
Я
не люблю поэзию
это
– пыль
Что
еще бесполезнее
может
быть
Что
ты кропаешь юноша
по
ночам
Хочешь
остаться в будущем
там
– печаль
Можешь
мне не рассказывать
не
трудись
Про
вдохновение разовое
про
жизнь
Черную
точно уголь
не
как у всех
Хватит
скулить как сука
ввязался
– сей
доброе
или злое
ну
как попрет
Хочется
быть изгоем
валяй
– вперед
Только
потом не жалуйся
не
кричи
что
ты по чьей-то милости
облучён
Званье
поэта
самый
нелепый чин
надо
быть чёртом
чтоб
заслужить почёт
(Влад Клен)
В очередной раз дороженьки сошлись на
фестивале бардов на Хортице. Клен возник, как из-под земли. В руках - початая
бутылка коньяку.
-
Будешь? - Не уважить Влада было немыслимо.
И тут я попал впросак. Он протянул
мне стаканчик.
- А ты? – уточнил я. Потом, - уклончиво ответил поэт.
И что
прикажете? Не пить? Сам же только что согласился. Одному? – вообще ни в какие
ворота. Однако Клен тут же
реабилитировался:
-
Слыхал, ты накропал пародию на кабировских «бардов». Надо прочитать!
-
Здесь не пробиться. Для Супруна (бард-виртуоз) и то нет просвета!
-
Я устрою, не переживай! Ты же гость! - Влад не мог оставаться в стороне…
И вот предстояла новая встреча.
В ночь с 15-го на 16-е с Леней
Борозенцевым мы писали конферансю Стихотворные визитки. Не тонуть же в пучине официоза:
Влад Клён. Магистр филологии из Запорожья (где изредка - в промежутках между
фестивалями - его можно застать). Автор книг «Аритмия», «Триада» (с Кабиром и Сухно),
«Требуха» (с Татариновым и Малохатько). Лауреат гран-при «Синани-Фест» и
«Подковы Пегаса». Автор проектов «ЛИТЕРРА» и «БЕЗ ФИЛЬТРА». Вдохновитель
объединения «Водоворот» и сайта «Литфест». Победитель слэмов. Первого
(Черкасского) и второго (почему-то Николаевского).
Кошмар.
Если вести вечер в таком духе - народ просто разбежится. Стали мерковать, родив
закавыку, навеянную шедеврами АвтоЗАЗа:
-
Выступает поэт-камикадзе запорожец Влад Клен!
Коротко и емко!
Правда, Леня обязался, по-мхатовски, выдерживая паузы, оставить открытым
вопрос: камикадзе - посему как поэт или потому что «запорожец»?
И наступило 16 сентября 2009 года.
«Выход
в свет».
«Кафе Рум» на Гопнер 4.
Не
доезжая синагоги…
.
Все висело на волоске.
Хор собрался не на том углу. Кроме
того требовалась спевка. Была кофейня и на первом этаже. Батюшке отказать там не
решились. Но смотрели с явным неудовольствием: в одном кафе, нашей милостью, - великий
сходняк, в другом - спевка церковного хора!
В «нашей» кофейне всё, даже, стены и
потолок были обшиты плюшем-велюром. Под цвет клуба - красным! Амфитеатр - 15
столиков. Полукруглые диванчики, вмещающие с комфортом человек шесть. А если в
компании семь? Ну, хорошо, семь! А если восемь?! В тесноте, да не в обиде…
И явили себя миру пять белоснежных красавцев.
И полыхнули живые фанфары.
И открылся
занавес, и Леня провозгласил: - Добрый вечер, дамы и господа! Добрые дела
принято начинать с молитвы. (В этот момент на сцену пробирался хор во главе с
дирижером - отцом Романом). А Леня невинно вещает: - Песнопения, по традиции,
принято слушать стоя!
И, едва набившись по восемь, дамы и
господа, расправив платья и подтянув брюки, дабы не пузырились на коленях,
дружненько встают. Во весь рост не получается – столешницы мешают. Замирают на
полусогнутых. А шустрые официанты, принимая заказы, так и шастают. И все вместе
это звучит так: - Да, святится имя твое… - И два кофе глясе, пожалуйста…
Бравурному Лене вторила гламурная Наталья.
Куртуазная маньеристка, как гласила афиша. А если не выделываться – умница и мастер
спорта, дока в новомодных танцах.
Великолепие пира бардов. Стеснительно-талантливый
Володя Бучинский, виртуозный Саша Супрун (из Запорожья), удивительно
обаятельный Володя Ткач.
И
финальная сцена удалась. Загримированные по самые уши, студенты театрального колледжа
возводили памятник «Поп-культуре» (или «Культуре поп» - кому как больше
нравится).
Ну, а что же Клен?
А мне не посчастливилось слушать его
на открытии!!!
Когда объявляли выход Влада и зал застыл,
предвкушая, я обнаружил, что все напитки - их должны были запихнуть в
холодильник часа три назад - так и стоят сиротливо посреди кухни. Теплую водку организаторам
никто б не простил.
Позже я смотрел все в записи, пробовал
провести соцопрос. Мнения разнились минимально. Всех приятно удивили церковный
хор и … танцы! А вот из поэтов, не очень знакомые с миром современной поэзии, воспитанные
на классике, гости выделяли Клена. Парнишку в забавной … шапочке.
Запорожец-камикадзе. Поверх футболки
цвета хаки - то ли пиджак-балахон, то ли блузка-накидка - хипповая, черно-бело-оранжевая.
Летние туфли с дырочками. Джинсы. Широченный напульсник. Терновым венцом - шапочка. Вязанная - красная,
желтая и снова красная. С черными макушкой и вязью внизу. Саша Мухарев разочек
решил похвастать: - Смотри, какие я сделал классные фотки Влада. Подумалось,
Саша, ты замечательный фотограф. Спору нет. Но, это - не ты. Это - Клен! Фотогеничность
и то у него была от Бога.
На кого он был похож? Говорили,
больше всего на Иисуса. Иешуа Га-Ноцри. Если представить того молодым. Но, с тем
же успехом, - и на старика Хэма, и на чеченского боевика, и, даже, на Усама Бен
Ладена. Опять же, в молодости, без седины. Патлатый, бородатый, прямой нос и янтарные
глаза.
Держа текст в руке, он читал с
закрытыми глазами. Акустика оставляла желать лучшего, и зал внимал, затаив
дыхание.
В простынях полыньи раскаленность кляня
Ты ни сном и ни духом не вспомнишь меня
Ты ни сном и ни духом не вспомнишь меня
Ни строки
ни улыбки
ни дня
если прошлое — пасть поглотившая нас
и феерия фраз — фарисейство и фарс
если боль это барс
выгрызающий лаз
в чем отличие
яда от яств
слышу явственно
все что являлось в бреду
звезды влет
холода как разлука грядут
я был рядом
а нынче я где-то в ряду
с головою своей не в ладу
ладил мост
а на деле он попросту мысль
от которой ни людям ни лютикам
не теплее
на мачты ветра взобрались
и утопло суденышко утлое
и привет
и курлы
зацветают углы
паутина набитая бисером
ты звала
и вставала звезда из золы
невесома
нема
независима
за одно твое словечко
от всего готов отречься
крест любой взвалить на плечи
даже большее из зол
выбрать
веришь
в этот вечер
мышка девочка сердечко
я готов плевать на вечность
и забыть про ореол
за одну твою улыбку
золотая моя рыбка
я не глядя
залпом выпью
зависть мира как мышьяк
лишь бы ты
моя наяда
словом помыслом и взглядом
в эту ночь со мною рядом
озаряла этот мрак…
Была и еще одна встреча. В библиотеке
Светлова. Начало задерживалось. Организаторы никак не могли смириться с тем,
что больше никого не будет. Приходят-то сами участники, знакомые, в лучшем
случае - знакомые знакомых. Влад, вырвавшись из окружения поклонниц, подошел первым:
-
Слыхал, ты что-то сотворил с Цветаевой? Покажешь?
Откуда он узнал? - совсем свежая
работа.
Для выступления я выбрал песню на стихи великой русской поэтессы. В «мужском»
варианте стих чуть изменился - добавилось наречие вщент:
Квиты!
Вами вщент объеден я,
Мною живописаны,
Вас положат
на обеденный,
А меня на письменный…
Во время последовавшего рассказа случилось
необъяснимое – из меня выскочило слово «ихний». Конфуз на всю ивановскую.
Филоложкин сын! Тьфу! Сам бы расстреливал всякого, кто так говорит. Цветаевец выискался.
Но слово - не воробей. Высказавшись, перевел дух. И … нашел силы извиниться.
Мол, вы уж не судите, братцы. Машинально как-то, по инерции.
Влад почему-то заулыбался, бросив
реплику, в том духе, что не ожидал от меня вопиющей безграмотности, но теперь -
другое дело…
*
*
*
в сотый раз стою у кромки
за которой ни следа
и
хочу чтоб сердце взмокло
потому что с
ним беда
(Влад
Клен)
Ровно год прошел от начала описываемых
событий.
И опять в наш город спешил Влад Клен. На этот раз - в
роли импресарио рок-группы «Ремонт воды». Ее лидер - эксцентричный Владимир
Костельман, президент компаний «Fozzy Group» и супермаркетов «Сільпо» - благоволил
Клену, и казалось, наконец-то поэту забрезжил свет нормальной человеческой жизни.
Без поминутной заботы о хлебе насущном. К тому же, в городе открывался
фестиваль «ТА-НЕ-НА-ДО Фест». Татьяны Самариной. Естественно, Клен и его не
обошел бы стороной.
По дороге, в маршрутке, Влад
почувствовал себя неважнецки.
Настолько, что прикатил прямиком в реанимацию.
В бессознательном состоянии. Инсульт. Две недели в коме. И всё.
Всем миром собирали денежку на операцию.
Без толку.
28 августа его не стало.
Странное совпадение.
В этот день отмечают Успение
Пресвятой Богородицы. Дева Мария как бы «уснула», и через три дня восхищена на
Небо, чтобы никогда больше не разлучаться с Сыном Своим и Богом.
В понедельник 30 августа в 10:15 утра, сжимая
4 гвоздики, сдавленные узкой ленточкой, я подошел к группе молчаливо-сосредоточенных
людей.
Собравшихся возле Преображенского собора. Стас Кузьмин, Таня Самарина, Алина
Остафийчук, Леня Борозенцев, еще какие молодые люди.
Почему собор, в котором отпевали Влада, назван
именно так?
Евангелия повествуют, Иисус пророчески
произнёс: «...истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не
вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие…».
Отпевание состоялось со значительной
задержкой. Затем микроавтобус и белый катафалк покатили в Запорожье. И там
будут люди. Родные и близкие, друзья, поэты. Любившие Влада, любимые им. Почитают
молитвы, бросят три горсти земли, помянут, желая, чтобы земля была ему пухом…
Казалось, можно поставить точку. Разъедутся
все. Соберутся на 9-й и 40-й день, бестолково уточняя и высчитывая: первый - день
смерти или следующий за ним? А, может, нужно вести отсчет от даты похорон?..
Однако, к трагической цепи добавилось еще одно
звено: возвращаясь с похорон Влада в автокатастрофе погибла Алина Остафийчук.
Водитель - ее приятель-сослуживец -
оказался в Запорожье случайно. Был приглашен на чью-то там свадьбу. У неведомой
Дружковки легковушка, в которой они ехали, выскочила на трассу с второстепенной
дороги и, оказавшись на встречной, врезалась в «КАМАЗ». Борясь со смертью, врачи
пытались спасти Алину более часа. Водители отделались ушибами.
Мистика. Бред какой-то. Хотя, всяко
бывает. Сколько людей гибнет на дорогах. Совпадение. Жуткое, бессмысленное, но
совпадение.
Эх, если бы мир был устроен так
просто.
Алина и Влад были очень близки.
Я никогда не видел их вместе.
Домысливать не хочется. Но есть стихи. Самые правдивые и красноречивые
свидетели. Им не требуется клясться на Библии. В своё время Влад посвятил Алине
триптих. Пробовал, экономя печатную площадь, воспроизвести фрагменты. Не вышло.
Слишком крепко скроено. Ограничимся двумя стихами. Картина и так будет полной.
здравствуй девочка-маячок
золотая моя страничка
и печали нам нипочём
и язык понимаем птичий
здравствуй девочка-ручеек
здравствуй крылышко и колечко
я люблю тебя
если в чем
сомневаться
то в этом - нечего
здравствуй веточка и листок
здравствуй луковка и лисичка
о тебе эти звенья строк
о тебе эта песня птичья...
любви твоей хочу Остафийчук!
любви твоей хочу я
а не жалости
хочу чтоб не смущалась ты ничуть
тому
как я люблю тебя
ужаленный
бросаюсь во все тяжкие
к тебе
дышу тобой
а кем еще получится?
Любимая!
как лучший дар небес
как лучшие слова
тобой озвученные
О чем
думалось Алине долгими и скоротечными минутами и часами, пока была
необходимость дежурить у постели больного, о чем молила?
За три дня до смерти Влада она разместила
на своем сайте эти строки:
Слышишь
ли ты, как я беру тебя за руку?
Может,
и к лучшему, что не успела уйти…
Долго
ты спал, просыпайся же, Ладо, нейтральные
воды
окончены. Славный Харон возвратил
к
берегу лодку. Смотри – распускаются заново -
пусть
бы и к осени – ландыши. Ладо, дыши!
Чувствуй
– я крепко беру тебя, заново, - за руку -
пусть
бы и рядом не я. Продолжается Жизнь.
Как
же – уйти?! Если смотришь - всё так же немыслимо,
не
ожидая предательства из-под полы.
Слышишь
- держу тебя за руку! Вот она - истина
необратимой
и неумолимой любви…
Я
говорила с тобой так долго –
горло
не выдержало.
Господи,
если ты еще помнишь,
кто
Ты – всё – выслушай…
И
не души – ты ведь знаешь, без голоса
даже
продолжу
свой
монолог, до тебя сквозь погосты
выкричу,
Боже,
эту
молитву – не сможешь закрыться
всеми
церквами.
С
курса сбиваются черные птицы –
это
рыдаю
я
– чтобы слышал и чтобы заметил
там,
на постели
стылой,
стерильной становится белым
теплое
тело.
Белым
становится – слишком до срока,
надо
вернуть бы…
Я
говорю с тобой долго и много –
с
этой минуты
стану
еще голосистей, как скальпель –
небо
разрежу,
чтобы
увидел: в убогой палате –
звонок
и грешен –
воска
податливей – ну же – потрогай! –
спит
человечек.
Если
ты мнишь себя знающим Богом –
глянь-ка
– отмечен
вечностью.
Только споткнулся нелепо,
лег
и забылся.
Надо
бы память вернуть, чтобы в небе
черные
птицы
не
затмевали твоих откровений,
ласковый
Боже.
Надо
бы, чтобы пустилась по венам
жизнь
и подкожно
время
текло, и ходил по планете
твердо
– до срока.
Я
докричалась. Плевать, что ответом
выжжено
горло…
Алина была чуть старше. Успешная,
задорная. Журналист, кандидат наук. Названия ее книг говорят сами за себя:
«Единение двух сердец», «Бисерное признание», «Прижаться к земле»,
«Естественный отбор»…
Возвращаясь с похорон поэта, его бывшая
возлюбленная погибает в автокатастрофе. Разве так бывает?!
Не могу избавиться от привкуса бульварной
сентиментальности, надуманности. Может, промысел Божий не столь прямолинеен? Недоступен
нашему пониманию, как четвертое измерение?
Всевышний соединил их сердца. Подруги
завидовали – звездная любовь
бывает раз
в тысячу лет. Не срослось. Воспротивились строптивые. Однако души неразумных все-таки
соединились...
Все мы прозорливы. Задним числом. И остроумны
на лестнице.
Сегодня стихи Влада читаются
пророчески.
Будь иначе, разве б мог он считаться Поэтом?
Время
вышло
Звезда
надо мною взошла
Захрипели
простужено колокола
Я
не муж и не суженый – чёрт знает кто
Рифмоплёт
рикошет решето
Решено
Если
я не рехнусь а решусь
Шевелиться
Всю
жизнь прожигающий шут
Загорюсь
Задышу
Заживу
Запишу
Не
смотря на ущербность и шум
Не
смотря на смотрины и смотры
И
смех
То
дремучий как мох
То
смертельный как снег
Рассудительней
и неприкаянней всех
Растворившийся
в своре калек
Вобла
вопля растворяется во рту
Или
ребра расползаются по швам
Быть
живым и с ножевым
В
чужом саду
Быть
живым когда и память
Нежива
Теперь
начнется. Уже началось. Кто ближе, кто лучше, кто больше посыплет пепла - ах, не
разглядели, ах, не уберегли…
Так к
ем же он был,
этот грузчик-поэт,
магистр-бродяга, мятежный колдун-ювелир, с короткой линией жизни на ладони?
Володя Кандауров родился в семье
инженера и библиотекаря. Ничто не предвещало в нем поэта. Уличный круг общения
не способствовал. Единая предпосылка - толстенные журнальные подшивки, которыми
был завален весь дом. Окончил заочное отделение Запорожского университета. Увлекался
авангардом. Боготворил Бродского, Блока…
Многие пробовали и пробуют дать трактовку, определить истоки и стиль
поэзии Влада Клена. Наиболее маститое изложение - у Сергея Негоды. Скажу
честно, ничего подобного читать не доводилось. Пересказывать не берусь. Процитирую:
«
Пучковатый синтаксис лирических
хроник соткан из глубокого преображения лексем и представляет собой нечто метафоризованного
времени-пространства ярких чувств. В преображениях звуков в смысл определяется
страстный
идиостиль лирики Влада Клена…».
Пучковатый… Преображение звуков (И
лексем! И лексем!) в смысл…
Круто! Фантастически круто!
Идиостиль,
да и то
лько!!
То, что поэзия Клена именно такова, я лично
не сомневаюсь ни минуты. И сам ведь люблю пудрить мозги: «Асимметрическая
индукция геминальной неэквивалентности диастереотопных протонов…». Возразить не
хотите?
Ну, да ладно.
Со стилем худо-бедно разобрались.
А кого считать предшественниками?
Одни
указуют - ранняя Ахматова, другие - поздний Вертинский. С оглядкой. Не шибко ли
загнули?
Битому неймется. А что если вновь
попытать счастья у Сергея Негоды? Пикирую, как Гастелло: «Безусловно, свои
творческие превращения поэт находит в классических лирических образах Хайяма,
Данте, Петрарка, Рабле, Ронсара, Шекспира, Вийона, Джона Дона, Мильтона, Руставели,
Гете, Шиллера, Гейне, Бодлера, Рембо, Аполлинера, Хлебникова, Маяковского, Северянина,
Блока и многих других русских незаурядных поэтов Серебряного века и современного
Санкт- Петербурга, Москвы, Киева, Крыма…».
Во как! Бодлера - Аполлинера, Джона Дона -
Мильтона!
Но, не так страшен черт. Всего-то 20
первоисточников. Я бы добавил - нужное подчеркнуть. Сдается, с Ронсаром-Мильтоном
слегка переборщили. Впрочем, если сравнивать век с городом, а столицы – с
полуостровом, сойдет и так. Не будем и слишком придирчивы. Подумаешь, Хайям,
Рабле, Шекспир и Руставели отнесены к русским поэтам. Незаурядным же!
Интересно, что бы сам Влад высказал по данному
поводу?
И все-таки, список Сергея Негоды не полон.
И я докажу Вам это.
Один из стихов Клена, который очень
импонирует, однажды захотелось перечитать, но помнил только начало:
-
В небе самом искры не скрою а ливень с кровель…
Не долго думая, ввел строчку в
поисковик мейл.ру. И, обомлел-ошалел! Заглавные слова одной из ссылок сверкали:
- «Буря мглою небо кроет…»!!
И, хотя автор текста почему-то не был указан,
подумалось: - Ай да, Владька! Ай да, сукин сын!
И молчал. Скрытный какой!! Надо
же…
Клен
любил смачную шутку, розыгрыши, даже черный юмор. Как иначе, если в друзьях
Кабир? Не знаю только, ведомо ли им было, что смехотворчество – великий грех, а
в каждой шутке есть доля (конец цитаты).
Зато нам-то теперь все ясно и со
стилем, и с истоками!
Не так ли?
Искомое же стихотворение Влада Клена
таково:
В небе самом искры не скрою
А ливень с кровель
Ключ родника багряной кровью
И час неровен
Мне осень матерью и кровом
В забвеньи станет
И бездна ямы оркестровой
Меня помянет
Тебя поманит
Что ж иди
И не фальшивь там
Горячий лучник среди льдин
И пленник лифта
В себе самом ты страшный шторм
Вулкан по сути
Невидаль экая, не стой
Иди мой смутный
Я об одном тебя прошу
Потом увижу ль?
Не бойся шума, этот шум
Низовья ниже
Храни себя как я хранил
Хрипи и требуй
Не памяти для тел-могил
Но крыльев, НЕБА…
Вот тут, заканчивая, и можно было бы влепить
точку. Но сам Клен - редчайший случай(!) – тиснул мой любимый знак пунктуации -
многоточие…
