-Ну,что,собака,голодно?-Петрович потрепал шершавой ,заскорузлой рукой бездомного пса за уши.-Да,брат,оба мы с тобой бесхозные,бездомные,никому не нужные…Я вот сегодня подошел к дому,чтобы дочку у видеть хоть издалека,так она,заметив меня,сама подошла и жалобно так попросила,чтобы я больше там не появлялся и не позорил ее,у нее,видишь ли,жених из богатой,известной семьи,будущим родственникам сказали,что отца у Ирочки нет,умер мол… А я что…не враг же своему ребенку,Опять же не помогал я бывшей семье ,сам перебивался с хлеба на воду…Все Ирочке и бывшей оставил:дом,машину,дачу.Новый хахаль жены на все готовое пришел,а я вот запил и материну квартиру пропил,как похоронил мать,так и ушел в запой.Один человек искренне любил меня на этом свете-мать,а как ее не стало,так и жизнь потеряла смысл.
Петрович достал из кармана старой-престарой куртки,засаленной,порватой,кусочек несвежего хлеба и поднес к носу собаки,та понюхала,жадно,громко втянула в себя запах хлеба и исторожно потянулась к нему,ела медленно,потому как кусок был небольшой,продливала удовольствие,а Петрович засмотрелся на нее.В от ведь псина тоже как человек.Сама грязная,шерсть по бокам облезлая,сбитая в комки,а ест культурно,наверно,тоже когда-то жила при доме,а потом выгнали на улицу,ну совсем как самого Петровича.Собака преданно и ласково посмотрела на своего благодетеля.Видно,не было у нее друга среди людей,видно,много раз ее били и обижали люди,но цепкая память хранила и другие времена,и другое к себе отношение…
А Петрович продолжал свой монолог:
-У матери часто бываю в гостях на кладбище,-он опять потрепал собаку за уши,потом ласково так погладил по правому боку,та легла на землю,а голову положила на ноги Петровича,закрыла глаза и то ли прислушивалась к голосу случайного собеседника по несчастью,то ли просто дремала, чуть утолив мучающий ее голод…
Петрович посмотрел вокруг –улица,народ куда-то спешит по своим делам,нарядно все вокруг,блестят витрины магазинов,люди тоже нарядные,красивые...А в последние годы свалка стала привычным пейзажем для него,люди,обитающие тут,приняли его за своего,характер у Петровича был незлобивый,понимающий,и, если ему что перепадало из «деликатесов» на свалке,он не жадничал,как другие,потому и уважали его бомжи,почтительно называя философом.П оговорить о жизни,о мироздании,о человечестве любил Петрович,проникновенными его монологами заслушивались изможденные жизнью бомжи,очень уж красиво он говорил!Но никому не признавался,как ни допытывались «свальщики»,что работал когда-то в университете,преподавал философию-э,да когда это было-то,в той,прошлой жизни,возврата к которой нет.
-Мамка у меня,друг мой собачка,была человечище!Руки у нее были золотые.Сколько жизней она спасла,работая хирургом!А я ее подкосил,до последнего боролась за меня,пытаясь вернуть к прежней жизни,что только не перепробовала!Кодировала, медикаментозно лечила,даже в монастырь возила,я там три месяца пробыл…мамка часто говорила,что она специалист по телу,но не по душам человеческим,а у меня,де,душа больная,интерес к жизни потерян.И уж как она хотела меня вернуть к нормальной,по человеческим представлениям, жизни,как пыталась вернуть-не получилось…Сердечный приступ,а я был пьяный,спал,некому было и скорую вызвать,а она ,должно быть,звала меня,дотянуться к телефону,видно,уж сил не было…И гложет теперь меня эта боль,пеком печет,нутро все сжигает!Приду на кладбище,сяду у могилки и беседую с мамкой,вроде как полегчает,а дня через два опять прихожу…Веришь ли,она и оттуда,из другого мира,мне будто помогает еще держаться на этой земле.
Петрович все говорил и говорил,потом как-то незаметно для себя задремал:собака-то в разговор не вступала,молчаливо слушала с закрытыми глазами.Но вот стал накрапывать мелкий весенний дождь,до тепла еще было далеко. Петрович обнял подрагивающую от холода собаку,прижал к себе,закрывая от дождя,сам вжался в куртку,съежился,стал совсем маленьким.И эта жалкая картина наводила ужас на прохожих,которые,прячась под модными зонтами,стороной обходили эти существа,брезгливо фыркая и отворачиваясь.Откуда у человечества столько пренебрежения и равнодушия к чужой боли и страданиям?
Остановились подростки,смачно жующие жвачки,сплюнули,пнули ногами Петровича:
-Слышь ты,сдох что ли?Вали отсюда с псиной!Как таких земля держит…
Петрович медленно поднялся с холодной земли,пристально посмотрел вслед удаляющимся подросткам,глубоко вздохнул…Собака тоже поднялась с земли,отряхнулась,с надеждой посмотрела на человека, в собачьих глазах было столько человеческой боли,что Петрович даже крякнул с досады:
-Не боись,прорвемся!А то, видишь ли,мы им жить мешаем,своим видом мешаем им наслаждаться жизнью…Пойдем со мной,собака,дружок,пойдем на свалку-там тоже люди живут,правда,по другим законам,но живут.А у тебя,псинка,теперь хозяин будет,да и мне легче с другом-выживать легче!
А мелкий,холодный дождь так и моросил,асфальт уже матово поблескивал наметившимися лужицами,а они шли молча-маленький,сгорбленный философ и старая,пожухлая,как прошлогодняя трава,псина.Что-то они знали об этой жизни здесь,на земле,такое,что не дано узнать ни весеннему дождю,ни прохожим,спешащим по своим делам,ни подросткам,сгрудившимся в подъезде с бутылками пива…
