| 
| 
О землянка близ аэродрома!
В море снега островок тепла:
Серые слежавшиеся бревна,
Синяя прокуренная мгла,
Пол у двери инеем окрашен
И внезапно показалось мне,
Будто я все это видел раньше!
Только где? В кино или во сне?
Вот сейчас, винтовку сняв у входа,
Мой отец присядет к огоньку.
До Победы три нелегких года,
Все через свинцовую пургу.
Он пока парнишка, мне ровесник,
Тот же самый двадцать пятый год.
И ему гармонь, совсем как в песне,
Про улыбку и глаза поет
Он закурит, сев к огню поближе,.
И под эту песню, вторя ей,
Первые стихи свои напишет
Той, что станет матерью моей
Эти стихи Евгения Нефедова о войне, об отце и о песне. А песне этой В землянке, по справедливому утверждению ее автора, поэта Алексея Александровича Суркова (18991983), суждено было стать первой лирической песней из созданных во время Великой Отечественной войны, безоговорочно принятой и сердцем воюющего солдата, и сердцем тех, кто ждал его с войны.
Проникновенный, искренний, тоскующий голос поэта слился в ту трудную, суровую пору с голосами всех разлученных войной.
Возникло стихотворение, из которого родилась эта песня, случайно, вспоминал Сурков. Оно не собиралось быть песней. И даже не претендовало стать печатаемым стихотворением. Это были шестнадцать домашних строк из письма жене, Софье Антоновне. Письмо было написано в конце ноября, после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой, когда нам пришлось ночью после тяжелого боя пробиваться из окружения со штабом одного из гвардейских полков
Дотошные исследователи творчества поэта точно называют день, когда проходил тот памятный бой на подступах к Москве, 27 ноября 1941 года, и ту часть, в которой оказался и принял бой корреспондент газеты Красноармейская правда Западного фронта, батальонный комиссар Алексей Сурков, 258-й полк 9-й гвардейской стрелковой дивизии. Это его оборонительные позиции были внезапно атакованы 10-й танковой дивизией гитлеровцев. Бой был тяжелым.
Враг рвался на восток через Кашино и Дарну по дороге, параллельной Волоколамскому шоссе, свидетельствует один из героев Московской битвы, бывший командир 9-й гвардейской, дважды Герой Советского Союза, генерал армии А. П. Белобородов, фашистские танки прорвались на дорогу и отрезали штаб полка, расположившийся в деревне Кашино, от батальонов.
Надо было прорываться из окружения. Всем штабным работникам пришлось взяться за оружие и гранаты. Стал бойцом и поэт. Смелый, решительный, он рвался в самое пекло боя. Старый, храбрый солдат выдержал боевое испытание с честью, вместе со штабом полка вырвался из вражеского окружения и попал на минное поле. Это было действительно до смерти четыре шага, даже меньше
После всех передряг, промерзший, усталый, в шинели, посеченной осколками, Сурков всю оставшуюся ночь просидел над своим блокнотом в землянке, у солдатской железной печурки. Может быть, тогда и родилась знаменитая его Землянка песня, которая вошла в народную память как неотъемлемый спутник Великой Отечественной войны А теперь вновь слово поэту:
Так бы и остались эти стихи частью письма, продолжает он свои воспоминания, если бы уже где-то в феврале 1942 года не приехал из эвакуации композитор Константин Листов, назначенный старшим музыкальным консультантом Главного политического управления Военно-Морского Флота. Он пришел в нашу фронтовую редакцию и стал просить что-нибудь, на что можно написать песню. Что-нибудь не оказалось. И тут я, на счастье, вспомнил о стихах, написанных домой, разыскал их в блокноте и, переписав их начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным, что хотя я свою товарищескую совесть и очистил, но песня из этого абсолютно лирического стихотворения не выйдет. Листов побегал глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось.
Но через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил у фотографа Савина гитару и под гитару спел новую свою песню В землянке.
Все свободные от работы в номер, затаив дыхание, прослушали песню. Всем показалось, что песня вышла. Листов ушел. А вечером Миша Савин после ужина попросил у меня текст и, аккомпанируя себе на гитаре, спел новую песню. И сразу стало видно, что песня пойдет, если обыкновенный потребитель музыки запомнил мелодию с первого исполнения
На премьере песни в редакции Фронтовой правды присутствовал и писатель Евгений Воробьев, который работал тогда в газете. Сразу же после того, как Землянка была исполнена, он попросил Листова записать ее мелодию. Нотной бумаги под рукой не оказалось. И тогда Листов, как уже не однажды приходилось ему поступать в тех условиях, разлиновал обычный лист бумаги и записал мелодию на нем.
С этой нотной записью и с гитарой, рассказывал Евгений Захарович, мы с Мишей Савиным отправились в редакцию Комсомольской правды, где я несколько лет проработал до войны. Нам повезло: в тот день проходил один из традиционных четвергов, на которые усилиями сотрудника одного из отделов Комсомолки Ефима Рубина приглашались артисты, писатели, композиторы. Мы приняли в нем участие и пок
|
|
