Середина семидесятых
годов – счастливая пора моей молодости. Мощная империя достигла пика своего
расцвета, активно продвигала идеи марксизма-ленинизма по земному шару и кормила
полмира, в соответствии с принципом «руси хинди пхай-пхай». До Перестройки,
бросившей страну в катастрофическое пикирование, было целых десять лет, и ещё
ничего не предвещало краха социализма. Ну, кто бы мог тогда подумать?! Жили мы
и работали по правилам установленными партией, и членство в ней активизировало деятельность
на благо Родины, открывало возможность сделать карьеру или получить интересную
работу.
Я учился на третьем
курсе вечернего отделения института, днём трудился сварщиком на ремонте
строительных машин и значился передовиком производства. Вопрос о вступлении в
партию созрел естественным и логичным образом. Рабочих принимали в передовые ряды
строителей коммунизма охотно, чтобы разбавить рать функционеров и карьеристов,
портивших статистику и назначение партии, как рабочей. Однако всё не так просто.
Требовалось пройти несколько ступеней контроля, на первый взгляд чисто
формальных, но обязательных. Анкета, общественная и производственная
деятельность кандидата должны были соответствовать Уставу и «Моральному Кодексу
строителя коммунизма». Особо оценивался внешний облик. Всё у меня было
нормально, всё соответствовало требованиям, кроме причёски. Что тут поделаешь,
если природа наградила меня чёрной кудрявой шевелюрой, которую я носил с особой
гордостью и хвастовством, тем более что жила в те годы мода на такие причёски,
а моя – полностью копировала Леонтьева Валеру.
Первая ступень – комсомольская
ячейка, в которой меня отлично знали, как человека всесторонне положительного,
поэтому вопрос о причёске даже не обозначился. Члены бюро райкома комсомола тоже
неплохо знали по активному участию в общественной жизни, однако секретарь Иголкин
Миша по-дружески предупредил о возможных проблемах на следующих этапах. На
заседании бюро парторганизации строительного треста сделали простое замечание.
Добавлю, что на всех чистилищах задавались самые разные вопросы, а особенно,
проверялось знание устава. Предпоследний контроль возлагался на совет ветеранов,
на котором и возник первый забавный курьёз. Все ветераны партии остались
довольны моими ответами, а вот дама, председательствующая, напрямую заявила,
что моя причёска не соответствует облику коммуниста. Неожиданно прозвучал голос,
вызвавший весёлый смех в зале:
– А что? Ему же идёт! Хотел бы я иметь такую
роскошную шевелюру! – при этом мужчина карикатурно погладил себя по лысому
черепу.
Когда все
успокоились, командирша по-дружески проговорила:
– Тем
не менее, к заседанию бюро райкома я советую вам постричься.
– Я этого не обещаю, – ответил упрямец.
Не привыкшая слушать
возражения, старая активистка выпучила от неожиданности глаза и растерянно
промолвила:
– Что? Хорошо,
идите…
И в самом деле, я
готов был лишиться всей упрямой головы, но уж никак не волос – главного моего достояния
на тот момент.
На бюро Ждановского
райкома меня поджидала грозная Римма Жукова, которая в тот момент служила замом
секретаря по идеологии. Это она потом, уже, будучи секретарём, вместе с Егором
Лигачёвым довела Бориса Ельцина до инфаркта. Эта парочка наперебой долбала его на
бюро московского горкома. Вспомните знаменитое: «Борис, ты не прав!». Но, я-то
– человек маленький. Римма Васильевна, предупреждённая о появлении такого нестриженного
«барана», заранее подготовила пространную речь о моральном облике коммуниста.
Как только вошёл в зал заседаний и поздоровался, она пустилась с места в
карьер. Чего только не услышал в её пламенной речи, изобиловавшей ссылками на
великих моралистов всего мира и нашей партии. Очень пафосно прозвучала цитата
из Чехова: «Всё в человеке должно быть прекрасно!». Видите ли, лысый или
стриженый – это красиво, а с длинной природной причёской – почему-то
отвратительно? Наконец, она выдала коронный убийственный довод, казавшийся ей
вполне логичным:
– Посмотри, кто из
членов бюро райкома имеет такую причёску?!
Гляжу, а прямо над
ней висит огромный портрет лохматого, бородатого, пушистого красавца Маркса.
Рука сама поднялась и показала пальцем, а из груди уже вырвался первый звук:
– А-а-а…
Тут же я захлопнул
рот, опустил руку и одёрнул себя: «Молчи, Коля, молчи – испортишь себе карьеру
из-за пустяка».
– Если не приведёшь
себя в порядок, то не получишь кандидатский билет! – И тут же выставила меня за
дверь. – Свободен!
Даже ни о чём не спросили, чтобы занести
формальные ответы в протокол. В этой последней фразе прозвучала и надежда, что не
всё так плохо – меня же не забраковали, как Кокоева Толика, слесаря из нашего
цеха, явившегося в клетчатых штанах. Его немедленно выгнали за дверь, обозвав
клоуном. Разумеется, я и не думал стричься. Через месяц сам секретарь райкома
Никольский вручил мне кандидатскую карточку, пожал руку и не сделал никаких
замечаний.
Как раз в это время
по программе института шёл предмет под названием «Марксистская философия». На
одном из семинаров, посвящённом коммунистической морали, я рассказал об этом
инциденте, чем вызвал искреннее удивление преподавателя. Через год, после
истечения кандидатского стажа, снова проходил все те же ступени при вступлении
в ряды партии, разумеется, с той же причёской, но никто не сделал ни единого
замечания. Показалось, что партия на тот момент ненамного и ненадолго поумнела.
В те дни вспомнилась
сцена, которую наблюдал в эпоху стиляг. Моей сестре Вере и её однокласснику
Гулевскому было уже по «пятнашке». Шура посетил московских родственников после
фестиваля и привёз запретные вещи: штаны-дудочки и пластинку с чарльстоном.
Штаны он натянул дома с «мылом». Ах, как же шли ему эти чёрные дудочки! Как же
мы ему завидовали!
Пластинку он поставил на патефон в разгар
послекиношных танцев. Зазвучала неслыханная доселе весёлая музыка. Шурка
подхватил мою сестру-куколку в юбочке-клёшь, и завертел в весёлом танце. Ноги
танцоров выкручивали невиданные спирали, а кавалер водил девчонку за ручку
вокруг себя. Сельский клуб оцепенел от восторга!
Нетипичная мелодия
разбудила заведующую клубом, дремавшую в кинобудке. Она в ярости разбила
пластинку об пол, обозвала подонками танцоров и выгнала из клуба.
Рассказ опубликован в газете «Лебедянские Вести» №11 от 12
марта 2020 года.
Николай СКУРАТОВ
Тэги:
КПСС,
Рассказ
