Просто посмейтесь.

Король «Бензол»

По мотивам сказки Джани Родари «Жареная кукуруза»

Жил-был в королевстве ароматических углеводородов, или короче говоря – аренов король. Королевство это описал ещё великий немецкий химик Иоганн Глаубер в своей книге «Furni novi philosophici», опубликованной давным-давно, страшно представить, аж в 1651 году! Потом коллеги по цеху в благодарность его именем целую соль глауберовой назвали. Звали этого короля Бензол Шестиуглеродный поскольку был он не просто королём, а считался натуральным родоначальником всех прочих аренов, отец народа просто какой то. Как король был он впервые описан тем самым широко известным в узких кругах Майклом Фарадеем, чьим именем сегодня конденсаторы заряжают, потом ещё  с королём познакомился поближе немецкий физико-химик Эйльгард Мичерлих. Который и выяснил, что был этот король таким ненасыщенным углеводородом, что просто страшное дело получается! Проще говоря - таким жадным этот король был, что все прочие арены втихаря называли его Шестиводородным. Потому как он свою водородную корону в кольцо объединил  — боялся, что атомы водорода, которых, в его молекуле, и так мало, он, поодиночке, потеряет или их у него украдут, как это принято в мире химических реакций. Кроме того был король этот так токсичен и канцерогенен, что просто: бр-р-р! И вот однажды ему пришло в голову объявить, что исполнилось ему аккурат пятьдесят девять лет, иначе говоря - без году шестьдесят. За несколько месяцев до своего юбилея он велел позвать главного советника, графа Метана, который хоть не имел ни цвета, ни аромата, тем не менее, считался первым в своём гомологическом ряду и так ему сказал:

— Послушай, Метан, вот решил я, что через несколько месяцев мне исполнится ровно шестьдесят лет, и прочие арены, понятно, захотят сделать мне подарок. Я не желаю знать заранее, что мне подарят. Иначе не будет сюрприза, а без сюрприза какая радость в подарке. Но таких глупых подарков, как в прошлые юбилеи, мне и даром не надо.

— Ваше величество, но ведь в прошлом году, аккурат на ваше пятидесятилетие, мы вам подарили чудесного скакуна.

— Скакуна то вы мне подарили, не спорю - чудесного, а вот седло как то не додумались, или пожадничали, и теперь, чтобы прокатиться на нём ты мне что, как моей царственной сестре Глюкозе, молекулу в форму седла корёжить предлагаешь? На это я пойти не могу – мой жёсткий характер таких гримас естества просто не позволяет.

— Так за полгода до того, на сорокалетие, благодарные подданные подарили два замечательных белых коня – молекулу этилена.

— Это были два осла, у которых обрезали два атома водорода, чтобы возникла двойная связь и, к  тому же, когда я только решил приблизиться к ним, то чуть Этилбензолом не стал! Я не без основания подозреваю, что имел место коварный заговор, с целью моего ниспровержения!

Тут главный советник прикусил язык, сообразив, что дальше спорить с королём просто опасно для здоровья. Король гневаться изволил. Немного посопев и слегка успокоившись, посмотрел Бензол на своего главного министра и сказал:

—  А теперь открой мне, что вы собираетесь подарить на этот раз.

— Ваше величество, если я скажу — не будет сюрприза, а ведь самый вкусный торт сюрпризный.

— А ты скажи так, чтобы я точно догадался, но при этом - ничего не понял.

Главного министра недаром звали не только Метаном, но и Хитрюгой. Он заранее придумал кое-что. Помолчав немного, чтобы самую малость помучить короля, он сказал:

— Ваше величество, народ, надо полагать, хотел бы подарить вам статую.

— Прекрасно, чудесно! Из золота надеюсь?

— Вот уж этого, ваше величество, я вам не могу сказать, только намекну: у вас будет самая красивая статуя из всех.

— И она будет на меня похожа?

— Как две капли воды.

— Тогда я тебе подарю, подарю...

— Что, ваше величество?

— Водородное кольцо.

— О, благодарю вас, ваше величество!

— Но подарю я тебе только дырку от кольца. А само кольцо оставлю себе. Ведь это подарок моей молекуле от современной химической науки, а подарки не передаривают.

— Благодарю вас и за это.

Метан низко поклонился королю и отправился выполнять обещанное.

А надо вам сказать, что за несколько дней до этого граф был на болоте. Покинув недра трясины, в виде пузырей, в смеси со своим приятелем, по процессам гниения, Сероводородом, он  свернул в харчевню «Толуанский бальзам», стоявшую на самой опушке соснового леса в Испании.

И только он огляделся, как вдруг увидал: при перегонке сосновой смолы французским химиком П. Пеллетье, вышел арен с такой формулой, что граф, сослепа, чуть не рухнул на колени, в приступе верноподданнических чувств. Но, вытерев холодный пот со лба и присмотревшись внимательней, не только устоял на ногах, но и поинтересовался:

— Кто ты такой?

— Я Толуол сын сосновой смолы, достойнейший представитель семейства аренов и будущий отец грозного воина Тротила, что скоро убьёт миллионы двуногих.

— Всё сразу? — удивился Метан.

— Всё сразу.

— А ты знаешь, что если бы не этот мой неполноценный отпрыск - Метил, что нагло пристроился на твоём углеродном кольце вместо отсутствующего атома водорода, ты был бы как две капли воды похож на его величество Бензола Шестиуглеродного?

— Я?! Да что вы! Я похож на своего отца, дегидрированого через метилциклогексан Гептана.

— А, теперь понятно, хотя и не понятно, от слова «совсем» - глубокомысленно заметил Метан - Ну, а ты никогда не видел нашего великого короля?

— Никогда, когда мне его видеть, если я на ваших глазах был получен.

— Ты глаза мои не трогай, чай я тебе не лаборант! И не на глазах, а в присутствии… Но, между прочим ты удивительно похож на его величество... Можешь мне поверить на слово недаром же я его главный советник. Послушай, Толуол…

— Слушаю, ваше сиятельство.

— Тебя здесь что-то держит?

— Дайте ка подумать, ваше сиятельство...  ничего меня здесь не держит, особенно если меня выделить селективной экстракцией после  каталитического риформинга бензиновых фракций нефти и последующей ректификации… а уж если температура выше 30 °C так вообще ничего…

— А если ниже?

— Тогда чуть сложнее, тогда – немного держит меня агрегатное состояние. Ниже тридцати – я жидкость.

— Если ты сделаешь всё, как я скажу, гарантирую – устроишься очень неплохо, и даже вообще хорошо!

— Обещаете?

—Да газом буду! Да, да, обещаю, что будет тебе лучше ровно в двадцать раз. А делать тебе почти, что и ничего не придётся! Тебе только и понадобится делать что... — Хитрюга Метан наклонился и что-то прошептал Толуолу на ухо.

Тот мучительно наморщил лоб и попросил:

— Ещё разок повторите. Мне надо всё заучить, на память я не шибко надеюсь, особенность у меня такая: вызываю поражение головного мозга, заторможенность. Вот теперь запомнил.

- Отлично! — обрадовался Метан — Для начала возьми что-нибудь, чтобы спрятать этот неприлично торчащий Метил...

И вот наступил день, на который Бензол назначил свой внеочередной юбилей. Утром всё королевство разбудил праздничный звон химической посуды и грохот взрывов двоюродной сестры короля - принцессы Шимозы, отличающейся крайне скверным характером, дикими привычками и пониженной моральной ответственностью – она просто обожала связываться почти с любыми металлами, порождая, в качестве продуктов реакции, ночной кошмар сапёра - ещё более отвратительных детей, под общей фамилией Пикраты.

Этот грохот разбудил и взбесил самого  короля. В прочем, отлично зная гадкий характер своей родственницы, Бензол, немного подумав и оценив возможные последствия скандала в благородном семействе и связанный с ним масштаб возможных разрушений, решил, что связываться с сестрицей – себе дороже.  Но грохот не унимался, пока Бензол не взвыл:

— Хватит, хватит!  Терпеть не могу этот бессмысленный грохот! Я проснулся, я готов. Где подарок?

— На площади, ваше величество, — сказал граф Метан.

Бензол подбежал к окну. Посреди площади стояла статуя, на которую было наброшено позолоченное покрывало.

— Это она?

— Она.

— Но если пойдёт дождь, она намокнет.

— На улице светит солнце, ваше величество.

— Тогда она сильно нагреется и растает.

— В день юбилея, вашего величества солнце не осмелится сильно греть.

Тем временем на площади собралось всё семейство аренов — посмотреть, какую же статую граф Метан надумал подарить королю.

— Только бы не из золота! — бормотали счастливые верноподданные.

Метан поклонился королю и попросил его самого снять покрывало.

Не успело покрывало упасть к ногам короля, как все хором воскликнули:

— Ооооо!

— Замолчите! — гневно закричал король. — Я первым сказал «ОООО!». Статуя куда великолепнее и прекраснее, чем я ожидал. Метан, ты заслужил награду! Считай, что дырка от водородного кольца – твоя!

Статуя и в самом деле была просто изумительной. Король сразу же узнал себя! Он стоял во весь рост. В правой руке он держал скипетр, в то время как левая уверенно указывала пальцем в небо, явно сигнализируя взволнованным зрителям: «Я куда как круче Солнца, а кто сомневается, тому я и засветить могу… скипетром…»

— Ах! Как я похож на меня!— не уставал восхищаться король. — Мои углеродные атомы, все шесть! Мои химические связи! И общий вид молекулы точно мой. Но как вам удалось так умело изваять статую? Так из чего же она сделана? Надеюсь это не дешёвая сборная пластиковая модель, из школьного кабинета химии?

— Ваше величество. Перед вами живая статуя.

— Как это? – честно не понял Бензол.

— Посмотрите, ваше величество, она способна не только шевелиться, но и может вступать в химические реакции — сказал граф Метан, не то, что я, только и могу гореть на работе, во благо процветания. Ну, или взорваться, при подходящих условиях, на страх шахтёрам.

— Да, да, вижу! Она шевелится! Она реагирует!!! — восхитился король.

— Мало того, ваше величество, она ещё и говорить умеет! — Голосом профессионального коммивояжёра шепнул Метан, взмахивая рукой.

Статуя, получив оговорённый сигнал, тут же рявкнула голосом сорок шестого размера:

— Сто лет царствовать тебе, о, великий король аренов Бензол Шестиуглеродный, назло надменному соседу и на радость своему народу!

Народ, ещё не пресытившийся от переизбытка подобных спецэффектов, шарахнулся прочь от пьедестала.

Не будем затягивать интригу, если кто не догадался, работа статуей была новой должностью Толуола. Метан легко уговорил химически нестойкого сводного брата Пиноккио, и тот быстро согласился постоять статуей, из-за беззаветной и искренней любви к деньгам. Но когда Толуол увидел, как его приветствует толпа народа, случилось страшное – он по полной программе впал в смертный грех гордыни.

Увы, ликование народа длилось недолго – повеселились, и будет! Граф Метан  деньги считать умел. И скоро Толуол остался на площади в гордом одиночестве. А ведь, согласно трудового договора, он был обязан торчать на пьедестале от восхода и до заката. Первое время всё шло не так уж и плохо, потом хуже – Солнце печёт, поясница ноет, да ещё спина чесаться начала. А тут ещё нечистая сила принесла стаю голубей, и стало тогда Толуолу совсем тоскливо. Почувствовал он себя натуральным памятником, со всеми вытекающими, точнее – натекающими, обляпывающими и воняющими… экспериментальным путем Толуол очень быстро выяснил, что нет лучшего средства от гордыни, чем голубиная стая. Любовь народа – эфемерна, а вот отношение голубей – это константа.

«Охота была целый день жариться на солнце, да ещё терпеть этих  пернатых засранцев.» Подумал живой памятник. «И потом, чего-то мне кушать хочется, а закат так не скоро».

Словом, он сбросил скипетр-чехол со своего Метила, мантию скинул, корону снял, да и отправился в сторону ближайшей харчевни «Говорливый сверчок» проедать честно полученный аванс.

А Метан сказал потом Королю, что статую похитил злой оппозиционер, по заданию, вражеского королевства кетонов и его личного врага - короля Ацетона Первого. И обрело королевство аренов покой, до следующего королевского юбилея. Но это уже совсем другая история.