Берестяная книга ''Стихосложении'' часовенного наставника Афанасия Мурачева
Афанасий Герасимович Мурачев (справа) и Н.Н. Покровский (2000 г.).
Повесть о Дубчесских скитах. «Новый мир», № 9 (797), сентябрь 1991 г., с.91-103. Предисловие и комментарии Н.Н. Покровскоrо
http://co6op.narod.ru/txt/ss/dubches.html
...Существует живописное предание о том, как происходил разгром скитов. Солдаты Красной Армии в зимнее время были заброшены в близлежащие заимки с помощью вертолетов и стали пытать жителей заимок, чтобы те открыли местонахождение скитов. После долгих физических и психологических истязаний им удалось выяснить расположение скитов. Придя туда, они какое-то время жили в кельях иноков, согнав их в храм. Днем они подвергали их изощренным пыткам. Например: отцов раздевали и, нагишом запрягая в сани, ездили на них наперегонки, стегая кнутами из ветвей. Пока не наступило половодье, солдаты находились в скитах, резали рабочий скот, волов, на которых иноки пахали поля для засева пшеницы. Черноризцев морили голодом для того, чтобы их стало меньше. И действительно многие тогда скончались от истощения. После того как прошел лед, солдаты приказали отцам срубить плоты и стали их сплавлять по реке Дубчес. Уходя, солдаты подожгли все деревянные строения, оставив после себя разоренное пепелище. Заимки, которые находились на берегу Дубчеса, опустели, их жители покинули насиженные места и ушли вглубь тайги. Но и новые заимки были разорены и сожжены. В одной из них, по рассказам отцов, солдаты нашли самодельное спиртное. Они выпили его и после того, как они уснули и плывший плот приблизился к берегу, часть черноризцев успели бежать.
И именно они впоследствии стали возрождать иночество. В их числе был Афанасий Герасимович Мурачев, который позже описал эти события в берестяной книге. Остальные, те, кто не смог убежать, были вывезены в красноярские тюрьмы.
...Берестяная книга написана старообрядческим наставником часовенного согласия А.Г. Мурачевым в октябре 1991 года на 18 листах тонко выделанной бересты. Она представляет собой сборник неизвестных ранее науке сочинений крестьянских старообрядческих писателей, в том числе и самого Афанасия Герасимовича Мурачева. Большинство сюжетов связано с историей енисейских скитов. В основном в нем помещены духовные стихи, посвященные теме разгрома енисейских скитов карательным отрядом в 1951 году, суду над скитскими жителями и последовавшей уже в лагере в 1953 году смерти главы Дубчесских скитов – о. Симеона. Завершает книгу несколько небольших сочинений А.Г. Мурачева (также в стихах), объединенных учительной тематикой.
Дубченский старообрядческий беспоповский скит, история и современное состояние
Берестяная книга, написанная крестьянским писателем А.Г. Мурачевым. Раскрыта на рассказе о разгроме в 1951 г. отрядом НКВД скита в низовьях Енисея, когда было осуждено 33 монаха и сожжено около 500 древнерусских книг. Прибыла в Новосибирск с правобережья Енисея. Собрание старопечатных книг и рукописей ИИ СО РАН
Писано на бересте
Талантливые писатели-старообрядцы встречались не только в XVIII в. В 1988 г. судьба свела меня с А.Г. Мурачевым, автором целого ряда полемических сочинений, в том числе об уничтожении природы современной высоконаучной цивилизацией. Он активно участвовал в создании трехтомного «Родословия» урало-сибирского согласия часовенных, написал яркую автобиографию.
В центре внимания многих произведений писателя лежит один из самых трагичных эпизодов его жизни – разгром в 1951 г. карательным отрядом НКВД главного скита часовенных на Нижнем Енисее, арест и гибель скитожителей, сожжение уникальной коллекции, насчитывающей более пятисот древнерусских книг. История эта довольно точно описана А. И. Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ». Существуют и несколько свидетельств, оставленных самими пострадавшими. Но самый подробный и волнующий рассказ о тех событиях принадлежит Мурачеву.
Узнав, что Афанасий Герасимович владеет древней техникой подготовки бересты для письма чернилами, археографы попросили записать на ней какой-нибудь текст о тех бурных событиях. В исторических источниках начиная с XVII в. содержится несколько упоминаний о том, что в Сибири из-за нехватки и дороговизны бумаги использовали бересту. Причем писали на ней не только деловые записки и молитвы, как это было в Великом Новгороде, но и обширные тексты сибирских летописей. До нас берестяные книги, к сожалению, не дошли, лишь недавно стали известны короткие тексты, написанные в XX в. в одном томском скиту.
И вот, в конце 1991 г. в Академгородок из енисейской тайги пришла книга, состоящая из 18 листов тонко выделанной бересты. Кроме четырех стихотворных рассказов о событиях 1951 г. самого Афанасия и чернецов Виталия и Макария в ней содержалось еще несколько текстов, в том числе духовные нравоучительные стихи, стихотворные послания монахиням, акростих о важности чтения книг.
Путешественник за редкими книгами. К 85-летию академика Н.Н. Покровского
Фрагмент берестяной книги «Стихосложении» («Замечательное путешествие отца Симеона и Афанасия»). 1991 г.
Замечательное путешествие отца Симеона и Афанасия грешнаго 4 августа 7448 г.
Шли однажды мы со отцем Симеоном из нашей обители к матушке Флене на остров 25-ти верстное растояние безтропочно. Утружденный старец понудительно тщался по прозбе болезнующих душевною страстию и отеческою любови. Многолетний подвижник, престарелые ноги часто роняли постника на землю. И, бывало, что падет, да и скажет: «Да што ето только и падаю?» Да еще и скажет:
Ради Христа и ради святыни век ходить бы по пустыни.
И чадолюбивый отец любил что-нибудь с юными поговорить или поспрашивать от Писания, желая известиться о их знании. Так же...
***
Перу Афанасия Мурачёва принадлежит целый ряд ярких произведений исторического характера. Прежде всего это "Повесть о Дубчесских скитах", впервые опубликованная в "Новом мире" в сентябре 1991 года, из которой мы узнаем подробности уничтожения обители. Переписанная в том же году на бересте тончайшей выделки рукопись "Стихосложении" содержит исполненный пронзительной тоски духовный стих "О разорении и изгнании отцов": "Сяду один на едине, плач воздвигну в тишине. Тишина от плача прозвучит, да и опять на веки замолчит..."
Сяду один на едине, плач воздвигну в тишине.
Тишина от плача прозвучит, да и опять на веки замолчит.
Зане не будет гласа ни поющих, во святой обители живущих.
И к тому не услышится пения и моления, от сего святого поколения.
Где Богу жертва приносилась, там все в пепел обратилось.
Стало образом плача и стенания, зрящим на вечное вспоминание.
Власть яра и безбожна, умолить ее невозможно.
Нет в них милости пощады, разве укоризны и досады.
Все жгут и нарушают, а пустынников берут не отпущают.
Вся их злоба на святыню, да искоренить в конец пустыню.
Иконы книги сожигают, а с самих кресты и мантии срывают.
Пытки с палкой представляли, да чтоб мы друг друга выявляли.
Немочные братия убоялись, и предатели оказались.
Отца Симеона выдали начальству, увы злому и безстудному нахальству.
Был отец сего края, добре духовную паству назирая.
Всем был отец любезный, в нашея дни житель небесный.
Воспитатель братства духовного, свободитель ига греховного.
Кроце наказуя согрешающих, любезно утешая изнемогающих.
Всегда был весел и доволен, основатель сей пустыни самоизволен.
Выну братство поучал творению Божию,
да чтоб могли противостать безбожию.
Уста исполнь духовного вещания, кроме благословного замолчания.
О временах последних добре рассуждал, речь писанием подтверждал.
И кто был недоволен таковаго отца? Разве окаянен и страстен до конца.
И теперь уже нам не видеть отца, ниже его святаго лица.
И не увидеть следышка ног его, и не услышать гласа его.
И теперь уже не придет и не побеседует, за стол не сядет и не пообедает.
И теперь затих сей небесный глас, или потчитесь найти подобного из вас.
И хоть найдете но печаль не утолит, но о том мое сердце скучает и болит.
Да и отец Антоний трудник Христов, в путных шествиях умреть был готов.
Все реки и дороги обошли его ноги.
Редкая ель и кедра сучеватая, не имела его под собой ночеватая.
А пища в путе самораслена, птицам и зверькам однояственна.
Как корабль на море влается, так и он в дальную пустынь напускается.
По истине-творец спасаемых детель, о пустынных душах был богу свидетель.
О каждой душе сердечно болел, а наипаче когда попали в безбожных предел.
И теперь погасли сии два ока пустынных, среди прочих отцов неповинных.
Отселе скратилось зрение духовное,
и не удобь стало зримо стремление греховное
Отселе объяло нас сугубое сиротство,
Изгнано бысть от нас духовное сродство.
Все молились и вместе питались, и внезапу худшия от лучших остались.
И на сколь наша жизнь не постоянная,
и почто забывается душа моя окаянная.
Един поемлется а другии оставляется, и почто мое сердче не умиляется.
И теперь на этом свете их больше не видать,
и если буду грешен, то и в будущем, стану это же страдать.
Они страждут и богу угождают, а меня плотьские страсти услаждают.
Но наступит скоро время, каждый возмет свое бремя.
И аще бремя будет студно, то и стать с ним будет трудно.
И аще увещан соперник умолчит, тот и благ вечных улучит.
