Зима, старейшая из чародеек,
склоненная над старым очагом,
облитым синим пеплом лунной ночи,
доныне слышу, как ты в час рассвета
мешаешь догоревший снежный уголь.
Чем больше будет в старом очаге
хрустального и ледяного жара,
тем больше снов, которых и весне
невмочь распутать и смотать в клубки,
тем больше звезд в источнике студеном
и золотых монет на дне колодца.
Чем больше искр летит из очага,
тем больше пламени в груди поэта,
тем больше сильных крыльев райской птицы,
тем шире мира вечного границы.
Ты до сих пор, когда я прохожу
через твои белейшие просторы,
утихший жар души моей мешаешь
и будишь в ней охапку искр и звезд
и дремлющую горлицу печали.
Маргарита Алигер
Горячая зима! Пахучая! Живая!
Горячая зима! Пахучая! Живая!
Слепит густым снежком, колючим, как в лесу,
Притихший Летний сад и площадь засыпая,
Мильоны знойных звезд лелея на весу.
Как долго мы ее боялись, избегали,
Как гостя из Уфы, хотели б отменить,
А гость блестящ и щедр, и так, как он, едва ли
Нас кто-нибудь еще сумеет ободрить.
Теперь бредем вдвоем, а третья с нами рядом
То змейкой прошуршит, то вдруг, как махаон,
Расшитым рукавом, распахнутым халатом
Махнет у самых глаз, волшебный, чудный сон!
Вот видишь, не страшны снега, в их цельнокройных
Одеждах, может быть, все страхи таковы!
От лучших летних дней есть что-то, самых знойных,
В морозных облаках январской синевы.
Запомни этот день, на всякий горький случай.
Так зиму не любить! Так радоваться ей!
Пищащий снег, живой, бормочущий, скрипучий!
Не бойся ничего: нет смерти, хоть убей.
Александр Кушнер
