По грибы
«Здорово, правда, Витька?» - поинтересовался завороженный
прекрасным видом леса грибник у своего приятеля. Но Витька, будучи болтливым и
вечно жаждущим общения, почему-то молчал. Грибник понял, что его друг не хочет
нарушать этой тишины, такой спокойной и глубокой.
Казалось, что весь мир остановился, даже тиканье старых,
время от времени хрипящих, как старик, наручных часов Витьки не было слышно.
Тишина словно заглушила все это.
Грибник, пришедший в лес вовсе не для созерцания здешних
видов, будто позабыл о грибах, о времени, о доме, в котором его ждут внуки.
В этом солнечном свете, едва пробивающемся сквозь поникшую и
погрустневшую листву, он словно помолодел: его редкие кудрявые волосы, имеющие
благородную, но холодную седину, снова начали блестеть рыжиной, той беззаботной
и задорной, как в детстве, когда они с мальчишками играли
во дворе в «казаков – разбойников»; его
глаза, потерявшие тот блеск где-то на войне, снова начали сиять; его кожа,
немного изъеденная оспой и погруженная в глубокие морщины, будто сгладилась…
Он смотрел на солнце, на эти деревья, замшелые, но не
тронутые цивилизацией, на давным – давно поверженные бурей стволы, будто
медленно погружавшиеся в пучину времени, унесшую так много его друзей…
Грибники смотрели на все это, но никто не хотел, не мог
нарушить этот девственный покой леса. Им будто не следовало здесь быть, будто
не для человеческого буйного, реформаторского нрава это было создано природой.
Они опомнились только на опушке, поняв, что совершенно
забыли, зачем шли. В их корзинках красовались червивые сыроежки, которые они
собрали на опушке, но почему-то они были очень счастливы тому, что все-таки
пошли сегодня в лес.
