Я блестяще без виски не говорю по-английски!

    

   Я люблю пиво с креветками, а в Москве – библиотека.

   В Государственную публичную научно-техническую библиотеку (ГПНТБ) я выбирался, поскольку к ней присоседился единственный известный мне настоящий пивбар - пивбар, в котором водились креветки.

   Обнаружил его случайно, по пути в магазин "Конструктор" на Пушкинской. Там, на конечной остановке маршрута Днепр-Москва, закупалась на весь институт лента для пишущих машин, а если уж совсем повезет – то и копирка.

   Оазис, укрывшийся от солнца в подвальчике, манил путешественников. Страждущие вначале выстраивались по росту на полуподвальных ступеньках. Хвостик очереди болтался снаружи. Зимой - маленький, озябший, летом – длинный, разомлевший. Индикатор времен года.

   В Москву за морепродуктами - это понятно. Что креветки? За вареной сизооко-синерозовой колбасой тогда полстраны в родимую моталось. Однако библиотеки и в нашем городе были. Государственные, достаточно публичные.

   Достаточно публичные, однако недостаточно научные - с 1973 года проклятые империалисты запретили хождение пиратских копий, научные журналы из-за границы к нам доплывать перестали.

   Город на Днепре и раньше был закрыт для иностранцев, теперь остались и без журналов. Приходилось переться к черту на кулички, чтобы покалякать потом о свежих новостях. На французском или немецком они и в столице были для меня недоступны, но технические тексты по-английски я читал бегло.

   Выработался ритуал.

   Поезд прибывал утром – к открытию библиотеки. Пока дойдет очередь на копирование, свободного времени оставалось немного - часа три-четыре. Поблизости Большой и малый театры, ЦУМ, петровский пассаж, магазинчики, улица с пивбаром. Театры были ни к селу, ни к городу – времени маловато, а все остальное - в самій раз. Я совершал кое-какие необязательно-необременительные покупки, объедался креветками, забирал вещи из библиотеки и тем же поездом возвращался домой. Туалетные принадлежности - зубную щетку и мыльницу - можно было из купе не забирать. 

   День приезда - день отъезда – один день. Прогул никто не замечал. Для научного сотрудника раз в квартальчик потратить денек на работу в библиотеке – святое дело, такое же святое, как в библиотечный день пивка попить. 

   Однажды, я расслабился, и, нарушая регламент, вышел из пивбара раньше времени - креветки кончились.

   Поблизости - магазинчики, петровский пассаж, ЦУМ, Большой и Малый театры. Большой и Малый, - ты смотри, как разделили.

   Все это было не то. А в пивбар не возвратишься. Не станешь же перед очередью клянчить: - Дяденьки, пропустите, пожалуйста, я пописать забыл. 

   И в театр не попрешься. Представьте: хожу по Большому или по Малому, не зная, где приткнуться. 

   Я рванул в библиотеку, как в дом родной.

   Театр, хоть большой, хоть малый, начинается с вешалки.

   А библиотека?  

   Сколько себя помню - ни разу там руки не мыл. Визуально я не помнил в ГПНТБ ни одной двери, за которой можно было бы предположить наличие удобств – курящие украдкой травились на лестничной площадке. 

   Вот клятая деликатность! Все работники библиотеки - сотрудницы. Как же выяснить дорогу? Из двух зол, выбирают меньшее. Обратился к наименее привлекательной. 

   Без подсказки заветную комнатку я бы не отыскал. Бесконечные коридоры, книгохранилища, лестницы. Пару раз дорогу пришлось уточнять, уже не взирая на прелести сотрудниц. 

   Попав в кабинку, я испытал, однако, не облегчение, а потрясение, едва не забыв, зачем здесь очутился! 

   На боковой пластиковой стене чернела процарапанная чуть не насквозь крупная надпись: 

  - Приезжал Спартак Московский, видел ... герб Днепропетровский! 

   Посчитайте сколько в надписи букв. Вот ведь, как наболело!

   Почему "патриот" облюбовал именно эту кабинку, неужели не мог выплеснуть эмоции у всех на виду? 

   Для работниц библиотеки, я думаю, это писалось не зря. Обычно их не интересуют провинциальные или спортивные новости, а кругозор расширить никому не повредит: в том году наша команда стала чемпионом страны по футболу!

                               *    *    *

   Сегодня тентованные оазисы заполонили наш город. Воплощение розовой мечты - креветки - встречаются повсеместно. Вареная розовая мечта. 

   Однако скромный пивбар на берегу Днепра я присмотрел не случайно: насытиться любимыми мною мелкими тварями дешевле можно было, только купив их в магазине. 

   Я люблю пиво исключительно в двух случаях: когда хочется с кем-либо пообщаться или требуется побыть в одиночестве. Мелочей тут быть не должно. Теплое пиво – издевательство, чрезмерно холодное – безвкусно. Нервничать нельзя ни в коем случае: пиво должно быть постоянно, но если подадут сразу несколько бокалов - напиток может перегреться. В идеале, один бокал всегда должен поджидать своей очереди. 

   Погода в тот день была безветренной, гармония - полной. Только ансамбль, который по замыслу, обязан был всех ублажать, идиллию нарушал - "музыканты" отбывали номер. Хорошо, что играли тихо, думать не мешали.

   Пиво хорошее, не разбавленное. Как изменилось время!..

   Когда-то в Днепре, не то, что креветку, негра увидеть было нельзя. А теперь – на каждом шагу.

   Недавно один из них спросил, как пройти в библиотеку.

   На родном своем языке. На английском. Видать, недавно к нам прибился.

   Один чудик спросил, а другой, покраснев как институтский диплом, по красоте переплюнув розовощекую креветку, не смог ответить на простейший вопрос.

   Слава богу, догадался, о чем речь.

   Мама работает в библиотеке и слово "library" я знал. Каждый год готовил в школе для англичанки рассказ о семье. Будто непрестанно родители меняли профессии, увеличивалось количество братьев и сестер, или все они изменяли имена, а семья переезжала с квартиры на квартиру, выбрасывая по дороге старую мебель.

   Как же, все-таки, сказать: за перекрестком свернуть направо, немного пройти, упретесь в библиотеку.

   Я попытался в уме сформулировать свой ответ без ошибок. Не хватало только, чтобы в моем родном городе негры смеялись над моими ошибками.

   Перекресток – cross-road. Неплохо для начала.

   Свернуть – turn. Тоже хорошо, пошли дальше.

   Немного - several. Нет, several - это несколько, а "немного" - это "a little". Или "а few?" Вот зараза, как же угадать? Ладно, бог не выдаст, свинья не съест.

   Направо – to или on the right, для меня все равно.

   Пройти – go, pass. Красивее, конечно, pass. "To go" – всякий знает!

   Со словами проблем, по обыкновению, не было, но как все увязать? Какое нужно употребить время?

   Негр в это время деликатно взглянул на часы.

   Торопится на свидание, подумал я, продолжая непринужденно готовиться к достойному ответу.

   Итак, время. Ни прошлое - past, ни будущее – future.

   Свернуть, пройти, упретесь.

   Ба! Да это же – настоящее время.

   Настоящее! Present! ПрЕзент! ПрезЕнт! 

  Тоже мне, - подарочек выискался на мою голову. Сколько презентов в жизни, только этого и не хватало! 

   Какое же оно бывает настоящее время?

   К сожалению разным.

   Длительным (сontinuous), неопределенным (indefinite), совершенным (perfect). А нам какое надо?

   Длительных неопределенностей хватает. Хотелось бы чего-нибудь совершенного и длительного, устойчивого. О подобном времени я не знал и даже не слышал. 

   А что за хлопчик тут вертится? – я обратил внимание на молодого человека, судя по всему приезжего, который топтался рядом в белой рубашке и галстуке. 

   What are your doing here? – Что ты тут делаешь? - чуть не спросил у него. Вопрос – мой золотой фонд - засел в голове с тех пор, как однажды пытался месяца два учить английский самостоятельно.

   Господи, он же ищет библиотеку!

   Все это время заложник, уже с трудом сдерживая нетерпение, переминался с ноги на ногу.

   Меня осенило: в библиотеку ему нужно попасть как можно быстрее отнюдь не на свидание с литературой. Ни с большой, ни с малой.

   Я твердо знал: глагол "идти" – "go", "читать" – "read". Знал, что оба они не правильные, но ведь выхода не было: описается один, потом наложат запрет, потом креветки исчезнут. Все это мы уже проходили.

   Светлое будущее нуждалось в немедленном спасении, и я, как мог, послал товарища: - Go to read! – Иди читать! – убедительно, по-ленински, указав верное направление рукой. 

   Официантка некстати принесла очередной бокал. Креветки оставались теплыми.  

   В самом деле, что мы понимаем по-английски, не задумываясь:

   - How do you do? How old are your?

   Меня всю жизнь бесит двусмысленность.

   Как поживаешь - How do you do? Какое из этих слов поживаешь?

   Сколько вам лет - How old are your? Где здесь слово лет?

   Как и вы, не знаю. 

   Сотни английских слов и все без толку! Начинаю читать простейшие тексты, сказки, выясняю, что текст составлен из незнакомых. Видел их, встречал, но где, с кем, в какой компании?

   А я ведь не одинок, - вся страна со мной. Но почему? Даже по теории вероятности нельзя собрать в одном месте столько матовых учеников и тусклых учителей.

   А, может, нас, всего-навсего, не тому учили?

   Язык делится на разговорный, деловой, научный, литературный...

   Какой учат в школе? Абстрактный? Выучить абстрактное нельзя! Зачем учат язык? - Читать, писать и говорить! Но что, кому, с кем?

   Я сделал большой глоток, пиво кончилось, девушка-официантка проспала.

  - Девушка, можно вас на минуточку?

  - А успеете? – кокетливо улыбаясь, девушка подошла к моему столику.

  - Вот из ё нэйм? –  она посмотрела на меня недоуменно. 

  - Вы какой язык в школе учили? Немецкий? Ладно, эксперимент отложим. А как Вас величать? Наташа? Почему вы других любите больше, чем меня? Я лишь просил, чтобы пиво не кончалось... чтоб оно за мною мчалось... 

   Считается, что в школе закладывают фундамент. Однако потом всю жизнь, как проклятый, мучаешься с артиклями. Ни "а", ни "the", ни "бэ", ни "мэ". Но "моему" негру артикль был нужен, как мне мадам Бовари в оригинале. А ведь артикли – цветочки, дело-то до герундия доходит. Герундий - как интеграл, сначала не знаешь, как взять, потом – куда деть. Свадебный генерал! 

   Если бы я составлял школьную программу (не дай, Бог, конечно), то мои детки умели бы:

  Читать слова песен Битлз, газету (со словарем).

  Писать письма (со словарем) – другу, издалека, турецкому султану.

  Говорить с другом (подругой) (по телефону, без словаря), с первым встречным (продавцом, официантом).

   Во всяком случае, без словаря и книги могли бы послать кого угодно куда угодно. Хоть за книгой, хоть за словарем! 

   А если бы вдруг какой-нибудь "гаденыш" ни с того, ни с сего хотя бы заикнулся о герундии, я б его тут же передал в руки более компетентных товарищей. 

   Какой учим язык? – первый вопрос. What...

   Что учим? – второй. What...

   Школьная программа рассчитана на все случаи жизни. Но ведь на всем готовом не проживешь: рано или поздно прокиснет.

   Туристы котлеты вперемежку с пирожными в поход не берут. Тушенка и хлеб! Кабачковая икра – по праздникам, а голодным герундий не страшен!

   В жизнь – как в командировку - зубная щетка и мыльница. Водителям-любителям не следует по дороге копаться в двигателе, - проще купить буксировочный трос. 

   Неожиданно музыка зазвучала громче и уверенней. Кто-то начал петь и пел так, будто от этой песни зависела вся его жизнь. Нам бы такого солиста, мы бы ансамблем первокурсников всем нос утерли! 

   Взволнованный, я пошел на голос.

  Стареющий ковбой, в джинсах и джинсовой безрукавке, разве что без шляпы и шейного платочка, закрыв глаза, пел песню, знакомую со школьной скамьи - "Let it be". Слов песни я не понимал, не мог даже перевести название. Просто знал, что она называется "Пусть будет так" - мы любили петь эту песню, только это было так давно: 

  

   Давай мы будем плавать дальше. 

   Наш кораблик в море фальши

   Ведут два капитана -

   я и ты.

   Забудем о нелепой мести, 

   Как и раньше будем вместе.

   Вместе, просто вместе -

   Я и ты.

   Я и ты. Я и ты? Я и ты! Я и ты.

   Вместе, просто вместе -

   я и ты...

       

   Песня закончилась. Музыканты начали складывать инструменты. Маэстро, в одиночестве, бережно положил микрофон на место, отрешенно, несколько растерянно постоял и, покинув подмостки, подошел к стойке бара.

  - Здорово поете. Меня зовут Яков, а вас?

  - Додик!

  - Где вы учились, почему здесь оказались?

  - Проходил мимо и не смог удержаться. А пению нигде не учился. Одесская консерватория не в счет (шутка). Вообще-то, я закончил нашу 23-спецшколу, а потом в 1975 году - металлургический. 

  - Вы закончили ВУЗ, когда я только поступил. 

  - Потом всю жизнь я играл и пел. 

  - Подождите, если вы учились в спецшколе, то должны знать, как сказать по-английски: - "За перекрестком свернуть направо, немного пройти, упретесь в библиотеку". 

   Додик ответ отчеканил, не задумываясь.

  - Здорово, так легко и свободно...

   Додик оживился:

  - "Англичанка" Клара Захаровна всех научила.

  - Подожди, пожалуйста. Если можно, давай присядем. Никогда не встречал нашего брата, одолевшего язык.

   Усевшись за столик, Додик украдкой покосился на парочку креветок – жалкое подобие остатков ужина настоящего мужчины. Взгляд был таким красноречивым, что даже я обо всем догадался. Никто из моих институтских, а тем более школьных, приятелей не мог похвастать столь шикарной джинсовой жилеткой. Но ведь прошло столько лет! Неужели он так торопился жить, что не хватило времени переодеться.  

  - Додик, давай похаваем чего-нибудь стоящего! Сегодня мой праздник, а радость разделить не с кем. Говорят, тут пельмешки классные. Навернем, как в старые добрые времена, пару порций с салатиком?

  Официантка приняла заказ, Додик стал рассказывать. 

  - Клара Захаровна не заканчивала университетов. Много лет проработала техническим секретарем в Лондоне. На ее уроках не было мелочей. Помнишь, тебя учили произносить букву "дабл ю" – "woman", - он сложил губы дудочкой, или букву "зе" – "that", - на мгновение он показал мне язык. - А теперь смотри: "обычная" буква - буква "П".

   Он оторвал кусочек салфетки и поднес ко рту.

  - "П-п-п"... - пыхнул на нее Додик.

  Бумага отклонилась, будто подул ветерок.

   Я все повторил: - "Пы". Полный штиль.

  - Видишь, - чему-то обрадовался Додик. - Теперь смотри сюда. Он пыхнул сильнее - отклонение почти на 90 градусов.

  - Стой. У тебя полоска с хорошей парусностью, а у меня слишком грубая. Я заменил наглядное пособие: - "Пы".

  Вертикаль не шелохнулась.

   Принесли наш заказ, хлеб, запотевший графинчик. Додик радовался собеседнику, как Робинзон Пятнице: 

 - От формы и размеров это не зависит. Смотри еще раз, - мой ковбой стал куражиться, отрывая кусочки салфетки и пыхкая. 

   Он вполне прокормился бы, вращая средних размеров ветряную мельницу, а я лишь "пыкал", не в состоянии сдунуть пылинки.

   Неожиданно к нам опять подошла официантка.

 Без спросу, словно глухонемая, решив навести порядок, она смахнула на поднос все полосочки, в зародыше убив эксперимент тысячелетия. 

   Мамочка! Ну, что она наделала? Что?! Ну, кто ее просил? 

   И я, и Додик расстроились до чрезвычайности. Особенно Додик, - ему было, чем удивить, он, очевидно, так редко находил отзывчивого слушателя... 

   Разлив водку, я обрел дар речи:

  - Додик, не переживай! Все путем. Только зачем ты мне морочишь голову! При чем тут учителя и произношение! С такими официантками английский учить бесполезно! 

  Вот- вот! С нашими официантками английский учить бесполезно! 

                                   *     *     *   

   Как сказал бы англоязычный Марк Твен: - Нет ничего проще, чем начать учить язык. Я начинал тысячи раз... 

  

  

   

Тэги: изучение иностранного языка