| 
| 
Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки,
у стриженных лип на виду,
вдыхая туманный и стойкий
бензинный угар на ходу,
меж Марсовым полем и садом
Михайловским, мимо былых
конюшен, широким обхватом
державших лошадок лихих.
Пойдем же! Чем больше названий,
тем стих достоверней звучит,
на нем от решеток и зданий
тень так безупречно лежит.
С тыняновской точной подсказкой
пойдем же вдоль стен и колонн,
с лексической яркой окраской
от собственных этих имен.
Пойдем по дуге, по изгибу,
где плоская, в пятнах, волна
то тучу качает, как рыбу,
то с вазами дом Фомина,
пойдем мимо пушкинских окон,
музейных подобранных штор,
минуем Капеллы широкий,
овальный, с афишами, двор.
Вчерашние лезут билеты
из урн и подвальных щелей.
Пойдем, как по берегу Леты,
вдоль окон пойдем и дверей,
вдоль здания Главного штаба,
его закулисной стены,
похожей на желтого краба
с клешней непомерной длины.
Потом через Невский, с разбегу,
все прямо, не глядя назад,
пойдем, заглядевшись на реку
и Строганов яркий фасад,
пойдем, словно кто-то однажды
уехал иль вывезен был
и умер от горя и жажды
без этих колонн и перил.
И дальше, по левую руку
узнав Воспитательный дом,
где мы проходили науку,
вдоль черной ограды пойдем,
и, плавясь на шпиле от солнца,
пускай в раздвижных небесах
корабль одинокий несется,
несется на всех парусах.
Как ветром нас тянет и тянет.
Длинноты в стихах не любя,
ты шепчешь: Читатель устанет!
Не бойся, не больше тебя!
Он, ветер вдыхая холодный,
не скажет тебе, может быть,
где счастье прогулки свободной
ему помогли полюбить.
Пойдем же по самому краю
тоски, у зеленой воды,
пойдем же по аду и раю,
где нет между ними черты,
где памяти тянется свиток,
развернутый в виде домов,
и столько блаженства и пыток,
двузначных больших номеров.
Дом Связи как будто коробка
и рядом еще коробок.
И дом, где на лестнице робко
я дергал висячий звонок.
И дом, где однажды до часу
в квартире чужой танцевал.
И дом, где я не бил ни разу,
а кажется, жил и бывал.
Ну что же? Юсуповский желтый
остался не назван дворец,
да словно резинкой подтертый
Голландии Новой багрец.
Любимая! сколько упорства,
обид и зачеркнутых строк,
отчаянья, противоборства
и гребли, волнам поперек!
Твою ненаглядную руку
так крепко сжимая в своей,
я все отодвинуть разлуку
пытаюсь, но помню о ней
И может быть, это сверканье
листвы, и дворцов, и реки
возможно лишь в силу страданья
и счастья, ему вопреки!
Александр Кушнер
Автор: Донская Н.Е.
|
|
